Евгений Беркович

Физики и время: Портреты ученых в контексте истории

Годы чудес

«Что-то физики в почете, что-то лирики в загоне», — с легкой грустью заметил Борис Слуцкий в 1959 году. В коротком стихотворении [1] , давшем имя знаменитой дискуссии «Физики и лирики», он точно указал профессиональные приоритеты советского общества середины XX века. Заметим, что такие настроения господствовали не везде и не всегда. Например, в XVIII и XIX веках в Европе, и в Германии в частности, значительно выше, чем естествоиспытатели, ценились представители гуманитарных наук: профессора юриспруденции, классической филологии, германистики, античной истории…

Показательно, что именно в этих областях знания в Германии до времен Веймарской республики не было ни одного профессора-еврея.

Специалист, занимавшийся естественными науками, не считался в немецком обществе полноценным ученым, слово «естествознание» служило часто синонимом интеллектуальной ограниченности и узкой специализации. Макс Планк [2] любил рассказывать, как мало ценились в его семье физика и другие точные науки. Его дед и прадед были профессорами теологии, а отец — профессором юриспруденции. Родственник Планков, профессор истории Макс Ленц [3] , поддразнивал изучавших физику: называл их «лесниками», обыгрывая близость звучания слов «Naturforscher» — исследователь, естествоиспытатель и «Naturf"orster» — лесник.