Старина Луд знал, что своими действиями он давал им осознать свое предназначение. Согласно книгам, которые он читал, это было дело Божье, и Луд верил, что Бог мог быть жестоким. Да, — подумал он. Получается, что так.Он скосил глаза на Мисс Август из «Хастлера», хорошенькую блондинку, каких он повидал немало. Ооо, дааа!Иногда получалось не сразу. Бывало, что ему не удавалось поднять свой старый «кран». Но, ешкин кот, у кого в шестьдесят один не бывает такого?

Что тогда делали бы эти девки? Подцепляли б всякую заразу, курили дурь и трахались в задницы.Луд же помогал им быть теми, кем хотел видеть их Всевышний, и давал им то, в чем они так отчаянно нуждались. Конечно не бесплатно. Сечете?

Придется Луду помогать себе кулаком. Поэтому он уставился на мисс Август, шибко хорошенькую телочку с пушистой киской и классными сиськами. Дааа!

Но он не то, чтобы он каждый день занимался этим, как какой-то пидор. Он вкладывал в жизнь этих девок настоящий смысл. Так говорилось в книгах. Давал им осознать свое предназначение.

Когда, наконец, у него встал, он задумался, как будет выглядеть девка с журнального разворота без рук и ног. Наверно, не очень хорошо, — подумал он.

Да, иногда Богу приходится делать грязную работу.

Выгружаясь из служебной машины, Типпс размышлял над принципами дидактического солипсизма и его противоречивой идеологией. Типпс не верил в позитивную телеологию. Она должна быть субъективно экзистенциальной. Должна быть, — подумал он. Любая альтернатива являлась глупостью.

Окружные техники походили в темноте на блуждающих алых призраков. Портативные ультрафиолетовые лампы «Сирчи» испускали жуткое фиолетовое свечение. На техниках были красные полиэстеровые костюмы, чтобы ни один кусочек синтетического наполнителя случайно не попал в отдел вещественных доказательств, как относящийся к месту преступления. Но Типпс в своем серо-лиловом костюме «Брукс Бразерс» был уже на сто процентов уверен, что отдел техобслуживания впустую тратит время.

Над кукурузным полем светил бледный лик луны. Типпс направился к оврагу, где пульсировали красные и синие огни. Может, мальчики из южного округа уже сумели к этому привыкнуть. Молоденький сержант стоял на одном колене, закрыв лицо руками.

— Встать, — приказал Типпс. — Ты не кисейная барышня, а офицер окружной полиции. Веди себя подобающе.

Парень встал, часто моргая глазами.

— Еще один 64-ый? — спросил Типпс.

— Да, сэр. Еще один торс.

Мистер Торс, — подумал Типпс. Так он решил называть преступника. За последние три года на окружных дорогах было найдено уже пятнадцать комплектов конечностей. И три торса — все принадлежавшие белым женщинам. Преступник вырывал им зубы и обрабатывал кислотой лица, руки и ноги. Типпс заказал генетические анализы, но пока безрезультатно. В трех торсах нашли гель для секса и сперму. Сперма относилась к группе А. Хорошенькое дельце, — подумал Типпс.

— Там, сэр. — Коп указал на освещенный овраг. — Извините, но я не могу на это смотреть.

Что-то тяжко здесь становится, — сказал себе Типпс и стал спускаться на свет. Повсюду ползали техники в кепках, с закрепленными на них фонариками. В овраге были установлены полевые лампы — все искали следы шин. — Мистер Торс наносит новый удар, — пробормотал Типпс, осмотревшись. У кульверта, еще двое техников вытаскивали из трубы отчлененные руки и ноги. Потом из жуткого света выплыла какая-то фигура. Это была Бек, начальница отдела техобслуживания.

— Итак, у нас еще один торс, — сказал Типпс скорее утвердительным, чем вопросительным тоном.

У Бек были очки с толстыми стеклами и вьющиеся, черные как у ведьмы волосы. — У-гу, — ответила она. — Две руки, две ноги. И еще один торс, не подходящий к конечностям. Итого? Четыре торса?

— Ага, — ответил Типпс. Торс лежал в стороне. Дряблые белые груди свисали к подмышкам. Культи, как и у остальных, выглядели зажившими. Сожженное кислотой лицо было покрыто коростой.

— Узнаю больше, когда ее доставят ко мне в контору, но уверена, что здесь то же самое, что у остальных.

Остальные, — подумал Типпс. Со слов помощника медэксперта, предыдущие торсы были подвергнуты грубой лоботомии. Левая глазница пробита каким-то твердым острым инструментом. Барабанные перепонки проколоты. Глаза замазаны клеем. Мистер Торс отключал их органы чувств. Зачем? — Задумался Типпс. — Сделай еще один генетический анализ, — сказал он.

Бек ухмыльнулась. — Лейтенант, до настоящего времени все было впустую. Никаких совпадений по генетическому профилю не выявлено.

— Просто сделай это, — сказал Типпс.

Сарказм Бек рассеялся, когда она снова посмотрела в овраг. — Это так ужасно. Он выбросил уже шестнадцатый комплект конечностей, и только четвертое тело. Что он делает с телами?

Типпс понял ее вопрос. И стоит ли за этим какое-то предназначение? — задумался он. Типпс чувствовал странную уверенность. Его философская натура буквально зудела. Он знал, что предназначение есть.

Предназначение старины Луда, конечно же, состояло в том, чтобы брюхатить тех девок. Потом он ждал, когда они разрешатся от бремени, и продавал спиногрызов бездетным семьям. Но не ради наживы — «зелень» ему нужна была, чтобы оплачивать счета, а остатки он отдавал на благотворительность. Что в этом плохого?

Конечно, сперва над девками приходилось поработать. Казалось, единственно правильным и гуманным решением было избавить их от душевного смятения. А руки и ноги он отрезал им, чтобы они могли обходиться меньшим количеством провизии и не пытались сбежать. Старина Луд прокалывал им уши, потому что их подрихтованным мозгам негоже было слышать всякое, что могло окончательно сбить их толку. По той же причине заклеивал глаза. Видеть девкам тоже не следовало.

И потому как Луд сочувствовал им, он чуток рихтовал им мозги. Таким способом его папаша давным-давно усмирял особо норовистых коров и свиней. Все что нужно сделать, это воткнуть девке в глазницу шило, пока не хрустнет кость, а потом быстро им качнуть. Убить их это не убьет, а мозги спутает, чтобы думать не могли. «Ботомировать» — так это называл папаша. Луду было не нужно, чтобы девки думали там всякое. Им было бы больно осознавать, что они больше не могут ни видеть, ни слышать, ни ходить, ни брать в руки вещи. Конечно, когда он рихтовал им мозги, ему приходилось быть осторожным. Пара девок через некоторое время стали пинаться, поэтому Лад сейчас всегда дезинфицировал шило. Чтобы плохие микробы не попали им в башку. Да, Луд очень переживал, когда четверо из них умерло, но что он мог поделать?

Пришлось выбросить. Он вырвал им гаечным ключом жемчужные зубки и сжег хрюкалки, чтобы копы не опознали их и не вышли на него.

Луд уложил их всех в ряд в подвале. Двенадцать девок. Каждую поместил в свиное корыто, распиленное с одного конца, чтобы нижняя часть тела свисала наружу. Таким образом, чтобы поиметь их, Луду нужно было лишь спустить портки. Под каждым корытом он поставил по доильному ведру, поэтому они могли ссать и срать, не боясь испачкаться. Кормил он девок три раза в день, картофельным пюре с молоком и вересковым отваром — ему нужны были хорошие крепкие спиногрызы на продажу. Девки могли нормально глотать и жевать. Жевалки Луд выдергивал только у дохлых, потому что однажды увидел по «СиЭнЭн» как легавые идентифицируют трупы, сличая их зубы с записями дантистов.