Вместо введения

Из архива Томского губернского управления полиции: выписка из уголовного дела № 153

«Полицмейстеру заштатного города Колывань г-ну Зимобородову А. Д.

От участкового пристава уездного поселка Кривощеково Бестемьянова Н.П.

ДОНЕСЕНИЕ

Сим довожу до Вашего сведение результаты предварительного следствия по делу загадочного убивства французских поселенцев, имевшего место быть в поместье Клещиха Кривощековского уезда.

… Семья французов маркиза де Грандье появилась в нашем уезде в 1814 году, опосля, как изгнали Наполеона из Москвы. Жила обособливо от остального населения, скрытно, к себе в знакомые никого не брали, даже миллионщика купца Василия Шумилина из Бугров, окромя Прасковьи Крючковой, которая приняла их англиканскую веру. Жили они спокойно, никого не беспокоили и разладу не чинили, в пьянстве замечены не были. Однако местные крестьяне и вольнопоселенцы говорили о безбожестве, которые, якобы, имели место в их молельном доме. Оттуда по ночам, якобы, слышались крики и вой, сверкали огни, яко молнии, и исходил туман. Некоторые злые языки сообщали, будто в этой их церкви происходят групповые шабаши, когда все со всеми совокупляются и поют богопротивные песни.

Однако, окромя одних слухов, прямых свидетелей сему нет, поелику в оную церковь никому доступа нет, даже ихней прислуге. При осмотре же молельного дома ничего такого подозрительного обнаружить не вышло. В сем молельном доме образов и икон не имелось, но присутствовали фигуры распятого Христа, и козлорогих чудищ. Также там были обнаружены резные и лепные изображения коняг о двух всадников на каждом. Самой же большой и главной статуей в той церкви был двуликий мраморный уродец, коий стоял в центре зала в окружении таких же мраморных уродцев, токмо маленьких, ему молящихся. Спереди и сзади эта статуя была телом одинакова. Окромя того, тело было округлое, спина не отличалась от груди, рук было четыре, ног столько же, сколько рук. Голова имела два лица, совершенно одинаковых, и лица эти глядели в противоположные стороны. Ушей имелось две пары, а остальное можно представить себе по всему, что уже сказано. У маленьких же уродцев, помимо прочего, спереди тело было, как у мужчины, а сзади, как у женщины, срамных частей было также две, тоже разных.

…Из допроса дворового человечка Степашки Лысого, коий является единственным свидетелем по сему делу и коий пока находится у нас в католажной камере, выяснилось, что накануне ихний гость, заезжий иностранец, имел разговор с хозяином поместья по поводу некого ключа для какого-то веретена зеро. Что же это за штука, Степашка пояснить не смог, поскольку слышал разговор мимоходом, проходя мимо открытого окна кабинета хозяина, где тот заперся с гостем.

…Если предположить, что все убивства совершил заезжий иностранец, что ныне находится в бегах, то он не мог погубить всех зараз, ему должно было бы быть оказано сопротивление, но нигде не обнаружено следов какой-либо борьбы. Можно также полагать, что здесь побывала целая шайка беглых каторжан, коих из корыстных побуждений мог сюда направить Степашка Лысый. Правда, нигде бегства преступников в последнее время отмечено не было, да и в этом случае, все равно, должны были остаться следы супротивства, либо убиенные должны были бы быть крепко спящими и до невозможности пьяными. Сами мы полагаем, что хозяева вполне могли быть отравлены за обедом с гостем, но это предположение самостоятельно мы проверить не можем.

…С другой стороны, при опросе хозяйки имения, маркизы Жозефины де Грандье, выяснилось, что никаких ценностей и денег из дома не пропало, окромя некоего одного-единственного драгоценного камня, коий всегда находился в личном сейфе хозяина, и коий, на момент расследования, был заперт. Шифр же к сейфу никто не знал, окромя только господской четы.

…Подводя итог сей депеше, прошу Вас господин полицмейстер выслать грамотного следователя и врача, чтоб вскрыть трупы для изучения всех аспектов данного загадочного преступления, ибо нашим местечковым мозгам, раскрыть сей случай не по силам.

Также прошу дать письменное указание, что нам делать со Степашкой Лысым? Следует ли нам продолжать держать его в каталажке до приезда Вашего человечка, или пока на время отпустить с миром?

С нашим нижайшим к Вам почтением,

Пристав Бестемьянов Н.П.

17 июля 1837 года»

Глава I Оперная дива

1969 год. Осень. Я – студент Новосибирского электротехнического института. И не просто студент, а влюбленный студент. И влюбленный не в абы кого, а в звезду всесоюзного, а то и международного масштаба – солистку Новосибирского Театра Оперы и Балета и победителя последнего конкурса молодых талантов в Тулузе, к которому допускались лишь лучшие оперные молодые голоса со всей ойкумены, – Софью Буяновскую!

Правда, нельзя сказать, что я был настолько влюблен в эту русую, сероглазую красавицу, с роскошной фигурой Джины Лоллобриджиды и божественным голосом, что готов был утопиться, если бы ненароком не встретил взаимопонимания с ее стороны. Но на мордобой и даже дуэль на шпагах или пистолетах, если бы они существовали в наше время, ради выпускницы Киевской консерватории, несколько месяцев назад переехавшую в наш город, и возле которой уже крутились толпы поклонников, я был согласен. И, вообще, мне в голову накрепко засела идея-фикс жениться на Софье. Такая красота, да еще знаменитая, да еще по заграницам ездит, да еще вращающаяся в высоком бомонде, куда меня без нее на пушечный выстрел не подпустят!

А как бы возрос мой престиж в глазах друзей, родственников, да и просто знакомых, узнавших, что я законный муж той самой! А как бы расстроился мой сосед по лестничной площадке и бывший одноклассник – Борька Бородкин, круглый отличник и женоподобный красавчик, вечно задиравший свой нос, ни в грош не ставивший мою личность и посматривающий на меня с презрительного высока своего низенького роста. Я бы мог позволить себе, надутый сознанием собственного достоинства, с улыбкой дефилировать по улице мимо него под ручку с оперной дивой, а Борька бы поглядывал на нас и отводил глаза, в бессильной злобе и истаивая от зависти. Как бы это было здорово таким вот образом утереть ему нос!

Такие мысли кружили мне голову, когда я думал о будущем нашем союзе с Софьей – девушкой, которую Бог поцеловал во все места, куда только мог!

Но была и еще одна причина…

Жила Софья тогда в гостинице «Новосибирск», театр снимал для нее одноместный номер до тех пор, пока не смог бы предоставить ей квартиру. Мы с ней встречались уже месяца два, но все эти встречи ограничивались прогулками «под ручку» по вечернему городу, посиделками в кафе или хождениям по кинотеатрам. В завершение, всегда короткого, вечера, мы страстно целовались в парке за гостиницей, потом я провожал ее до парадной гостиницы и уже после этого бежал на последний трамвай. На нем я успевал перекатить лишь на левый берег, а далее, после часа ночи, когда никакого транспорта уже не было и пересадки не предвиделось, километров пять мотал до дома пехом.

И так – каждую нашу встречу. Ближе наши отношения, почему-то, не развивались. И не потому, что я уж слишком стеснялся ее сияющей крутизны, способной отпугнуть от нее простого человека за линию горизонта. И не потому, что она, возможно бы, возражала, если бы я попробовал с ней как-то сблизиться. Просто она не делала со своей стороны никаких предложений к таковому сближению, а я и вовсе не пытался – мне казалось, что между нами лежит какой-то невидимый буфер, преодолеть который мы оба были не в силах.