В стране невыученных уроков — 3

Я часто слышу, как мама и папа вспоминают разные случаи из своего детства, юности и совместной жизни и при этом вздыхают и заканчивают свой разговор фразой: «Боже мой! Как быстро летит время!»

Время летит! Почему я не чувствую, что оно «летит»?

— Ты еще слишком мал, чтобы понимать это, — говорит папа. — В детстве никто не чувствует, как летит время, а вот когда становишься старше…

Наверно, мое детство кончилось, потому что для меня время, в котором я учился в пятом классе, пролетело очень быстро. Наверно, потому, что особых приключений, кроме второго путешествия в страну невыученных уроков, у меня не было.

Женчик, простите, Женя и Люська стали нормально учиться. Но не все в нашем классе шло по-прежнему. Случилось то, чего никак нельзя было ожидать.

Катя Пятеркина, которую учителя ставили нам в пример, Катя, у которой в дневнике были одни пятерки, к удивлению учеников и огорчению учителей почему-то стала пропускать занятия, не выполнять домашние задания и нахватала двоек.

А началось все с того, что она увлеклась рок-музыкой. Зачем ей это было надо? Непонятно. Думаю, на нее повлияло то, что друзей у нее в классе не было, но в этом она сама виновата. А главное, на мой взгляд, не только в этом. На нее повлияли уроки пения. Странно? Да, но это факт. Наш новый учитель пения Федор Иванович решил подготовить к концерту, который должен был состояться в конце учебного года, хоровые и сольные номера. Я, честно говоря, не очень люблю уроки пения, тем более что ни слуха, ни хорошего голоса не имею. Но Люська любила эти уроки и никогда их не пропускала. И вот она-то и рассказала мне, что, по ее мнению, повлияло на Катьку в худшую сторону. Я не очень-то поверил Люське, но дальнейшее поведение Пятеркиной доказало, что в чем-то Люська была права.

Федор Иванович искал среди своих учеников солистов. Нашел мальчика и девочку из нашего пятого класса. Мальчик — Сережа Петров — этот факт воспринял нормально, а вот девочка — наша гордость класса Катя Пятеркина — возомнила о себе черт знает что!

Один раз я слышал, как она пела. Не буду врать — здорово пела. Голос — как серебряный колокольчик. Совсем не такой, каким она говорит. Наверно, Федор Иванович слишком расхваливал ее голос. Она и так считала себя умнее и красивее всех девочек нашего класса, а тут ко всем ее достоинствам прибавился еще и редкой красоты голос.

Люська рассказывала, что как-то на уроке учитель пения сказал Катьке: «Будешь хорошо учиться пению — станешь прекрасной певицей. У тебя хороший слух и редкой красоты голос. Смотри, не зарывай свой талант в землю! Учись и развивай этот божественный дар!»

Вот с этого и началось. Для Кати уроки пения стали самыми главными. Мало того, она записалась в детский хор, и ее сразу сделали там солисткой. Уроки музыки тоже отнимали у нее много времени.

Школьные занятия стали интересовать ее все меньше и меньше. Однажды учитель математики, удивленный тем, что она не смогла ответить на его вопрос, спросил:

— Что с тобой, Катя? Ты ведь лучше всех в классе решала задачи. Может быть, ты нездорова?

— Я здорова, — сердито буркнула Катя, — просто я поняла, что ваша математика никогда в жизни мне не пригодится. Зачем же мне тратить на нее время?

Мы все были поражены ее ответом.

— Может быть, тебе и физика и химия тоже не нужны? — поинтересовался учитель.

— Ни физика, ни химия, ни многое другое. Я учусь музыке и пению. Изучаю нотную грамоту и сольфеджио. Подумайте сами, зачем мне ваша математика?

— Ошибаешься. Запомни — среднее образование необходимо человеку, какую бы профессию он себе ни избрал, каким бы талантом он ни обладал.

Катя пожала плечами и ничего не ответила учителю.

Она все чаще и чаще пропускала занятия в школе. И к концу учебного года нахватала немало троек и двоек, чем очень огорчила учителей и едва не осталась на второй год в пятом классе. Но ее все-таки перевели в шестой. Ведь столько лет она была лучшей ученицей класса. Учителя надеялись, что она в конце концов поймет, что обладание хорошим голосом вовсе не позволяет так наплевательски относиться к занятиям. А если Катька что-нибудь решила…

Но хватит о ней! В шестом классе у нас появились новые учебники. Учиться стало интересно, но главным событием для меня, сознаюсь, было не это.

Как-то вечером к нам пришел папин сослуживец Семен Гаврилович. После вечернего чая и разговоров на разные темы он вдруг каким-то извиняющимся голосом сказал:

— Вот что, ребята… не знаю, как и сказать… У меня к вам огромная просьба…

— Говори, — ответил папа, — мы же твои друзья. Чем можем — поможем. Я знаю, что тебе предстоит длительная командировка за рубеж… Может быть…

— Вот именно! — перебил папу Семен Гаврилович. — В этом-то и все дело. Вы знаете, что семьи у меня нет. Родственников тоже. Но у меня есть попугай-какаду. Что мне с ним делать? Знакомые, которым я раньше пристраивал моего Жако, уехали из нашего города… Не в зоопарк же его отдавать… Он там с тоски помрет.

— Отдайте его нам! — закричал я. — Я всегда мечтал о попугае.

— Витя! — строго одернула меня мама. — Никогда не вмешивайся, когда говорят взрослые.

— Ну почему же? — возразил наш гость. — Я знаю, что Витя любит животных, и моему Жако будет у вас хорошо, конечно, если вы согласитесь.

— Я бы согласился, — сказал папа, — но вот что меня пугает. Витя действительно любит животных и, если он сильно привяжется к попугаю, а твой Жако полюбит Витю…

— Ну, это пустяки, — махнул рукой Семен Гаврилович. — Мой Жако никогда меня ни на кого не променяет. Я столько раз оставлял его у друзей, когда уезжал в командировки, и он всегда с радостью возвращался ко мне.

— Ну что ж, — сказал папа. — Неси свою птицу.

— Скоро у нас будет настоящий зверинец, — засмеялась мама. — Пес, кот и попугай!

— Но это же временно, — успокаивал ее папа.

На другой день Семен Гаврилович привез попугая. Это был зеленый красавец какаду, его плечики украшали красные перышки. Он сидел в большой клетке и внимательно оглядывал папу, маму и меня.

Семен Гаврилович открыл клетку. Попугай вылетел и сел ему на плечо.

— Познакомься, Жако, — сказал наш гость. — Это Витя.

Жако слетел с плеча хозяина и сел мне на плечо.

— А он не выклюет Вите глаза? — испуганно спросила мама.

— Попка не дурак, — возразил Жако.

— Неужели он понимает, о чем речь? — удивился папа.

— Конечно, нет, — ответил Семен Гаврилович. — Просто я научил его только этим словам. Да и прежние его хозяева, а их у него было немало, ничему его не научили. Но это добрая и умная птица. Она не доставит вам никаких забот и неприятностей. Корм для него я принес.

— Не знаю, — в растерянности развела руками мама, — как отнесутся к нему наши звери. Пес и кот.

— Не бойтесь. У меня тоже были и кот и пес, и никто никого не обижал. Правда, Жако?

— Попка — не дурак, — повторил попугай.

— И у нас уживутся, — уверял папа. — Я тебя провожу, и по дороге ты мне расскажешь, как и чем его кормить.

Семен Гаврилович горячо поблагодарил нас и ушел вместе с папой.

Вот так поселился у нас Жако. Клетку его я перенес в свою комнату. Но он только спал и ел в ней. Когда Рекс подошел к нему и тщательно стал его обнюхивать, я очень боялся, что Жако клюнет его в морду. Но Жако даже не пошевелился. Кузя к нему не подходил и только разглядывал птицу, лежа на подоконнике.

В первую же ночь, когда мы — я, Кузя, Рекс и Жако в своей клетке — спали, я неожиданно проснулся оттого, что кто-то сказал: «Как вы думаете, Кузя, будет ли хозяин любить эту птицу больше, чем нас?»

— Ну что ты, Рекс, — ответил знакомый голос Кузи. — Не ревнуй. Ревность — плохая штука. У нашего Вити доброе сердце. Всем нам найдется место.