Пролог.  Один морозный вечер. Шесть лет спустя.  Мороз завернул – градусов двадцать. Снег скрипел под ботинками. Но небо затянуло низкой тучей, и мелкий снег лениво сыпался на город, устилая старые сугробы и мерцая бриллиантовой пылью под неяркими фонарями. Александр Аркадьевич приехал по нужному адресу раньше времени. Звонить не стал. Топтался у подъезда, обводя взглядом тесный двор. Народ возвращался с работы, окна зажигались теплым светом. Подъехал жигуленок, из него выскочил мужик, гулко долбанув за собой дверью, и рысцой побежал в подъезд: холодно! Подошла женщина лет сорока, покосилась на Аркадьича и, кутаясь в пушистый воротник, остановилась рядом – видно, тоже ждать кого-то. Аркадьичу пришел на память давний вечер, когда он по звонку выходил забирать из другого, московского, дворика только что приехавшего покорять столицу оболтуса Мишку. Зима тогда была теплей, двор – шире. А на Мишке была потертая куртка с отодранным клапаном, который он стыдливо прикрывал рукой во время разговора. И в той же самой куртке он был в свой последний день на студии. Аркадьич вспомнил ощутимую даже со стороны тень нависшей над ними беды, отрешенные глаза Олега, растерянного и напряженного Мишку с кровоподтеком от удара через поллица. Так они и ушли – вдвоем, вцепившись друг в друга, как утопающий цепляется за последнюю соломинку.