Глава 1. Приветствие

Здравствуйте! Меня зовут Марк. Марк Адамович Вильштейн. Звучит немного дико для русского уха, не правда ли? Марком меня решила назвать бабушка, видимо, ничего более пафосного ей в голову не приходило. Классическая женщина, выросшая в Советском Союзе, где всё иностранное было под негласным запретом, могла выбрать две дороги. Она могла назвать своё чадо патриотическим и ультрамодным в те времена именем, пополнив тем самым ряды Владленов и Нинелей, или, прикоснувшись к запретному, тайком поглядывая зарубежные сериалы, которые ей каким-то чудом удавалось доставать из-под прилавков, придумать нечто оригинальное! Так рождались в своё время Хуаны Андреевичи Гринько, или Анжелики Ивановны Поповы. Представляете, как бедным детям доставалось в школе? Удивительно, как им удавалось вырасти более-менее адекватными людьми, не затаив при этом злобу на весь мир, а в частности, на своих обожаемых родителей, осмелившихся так жестоко над ними пошутить.

К счастью, моя любимая бабушка относилась к третьей, более малочисленной категории. Её отец был белогвардейским офицером, погибшим в первые дни революции. Она с детства рассказывала нам с сестрой истории о нём. Именно от него я унаследовал фамилию Вильштейн. Поговаривали, что наш род берёт начало от древних кельтских племён, непонятно какими ветрами занесённых в центральную часть России, но я никогда не придавал этому особого значения. Какая, в конце концов, разница, где твои предки убивали мамонтов. Так вот, уже взрослой девушкой моя бабка осознала своё место в жизни. Она искренне не понимала людей, борющихся с правительством посредством митингов или даже терактов. Какая разница, кто стоит у власти, считала она. Свою миссию она видела в том, чтобы попробовать сохранить богатое духовное и литературное наследие страны, упорно подчищаемое советской властью. Наверное, только так можно объяснить тот факт, что красивая молодая девушка добровольно похоронила себя в небольшой библиотеке провинциального городка, в котором прожила всю жизнь. В этой библиотеке было всё! От справочников для садоводов до учебников по квантовой механике. Также там хранилось немного духовной литературы, переживавшей свои не самые лучшие времена. Наверное, именно благодаря ей я обзавёлся своим вторым именем Адамович.

Мой папа был высоким, рослым мужчиной со светлыми глазами и огромными волосатыми руками, которые с лихвой компенсировали загорелую лысину. А ещё у него были усы! Огромные рыжие усищи! Которые, можно сказать, были его гордостью. Мой отец никогда не разделял высоких идеалов своей матери. Его мысли всегда витали вокруг простых материальных ценностей. Как истинный сын новоявленной утопии, после окончания школы он устроился рабочим на завод. Понятия не имею, что он там делал, но одно я запомнил точно – запах машинного масла, который, казалось, настолько въелся в его плоть, что даже подумай он сменить работу, его поры всё равно, вместо солёной жидкости, смазывали бы его кожу первосортным машинным маслом.

Моя сестра, Елена Адамовна Вильштейн, всегда любила отца. Как ни странно, с самого раннего детства она предпочла куклам разные шурупы и гайки, которыми была завалена вся квартира. Я же в свою очередь, был крайне далёк от всего этого. Часы напролёт я просиживал в пыльной библиотеке, в полупустом читальном зале, погружаясь в различные дивные миры. Я был пиратом и отважным корсаром на службе её величества, я открывал новые земли, странствуя на волшебных птицах, и бороздил просторы космоса на летающих тарелках. Мой внутренний мир для меня был куда любопытнее мира внешнего, такого скучного и предсказуемого. И каждый раз, закрывая тяжёлые двери библиотеки, ставшей для меня неким порталом в другое измерение, я испытывал лёгкое разочарование. Опять школа, в которой древние словно мир бабульки пытались вбить мне в голову информацию, абсолютно мне не интересную, одноклассники, которых я считал круглыми идиотами. А затем дом, сестра, периодически колотившая меня и повторяющая любимую фразу. «Марк, ты человек пропащий!» Отец, которому всегда было не до меня, и мать, кроткая серая мышка, подрабатывающая бухгалтером на хлебобулочном предприятии. Как же я ненавидел свою жизнь, но каждое новое утро я встречал с улыбкой, представляя себе, сколько новых миров мне предстоит открыть.

Как говорилось выше, своим редким именем я обязан бабушке, пользовавшейся в семье непререкаемым авторитетом. Овдовев в сорок семь лет, Клара Павловна Вильштейн целиком переключилась со своей жизни на нашу, в кратчайшие сроки взяв в свои крепкие руки все бразды правления. Но вскоре, после тщательной рекогносцировки местности, к своему глубочайшему разочарованию, наш маленький генерал увидел реальное положение дел. Своего сына ей было воспитывать слишком поздно. В его голове, уже практически отказывавшейся принимать новые знания, чётко закрепились все моральные устои, и его жизненные планы не шли дальше выполнения пятилетки в три года и новой квартиры как у коллеги Кашкина, проработавшего на заводе на полгода больше Адама. Кандидатура моей матери отпала так же быстро. Это была тихая кроткая женщина, никак не вписывающаяся в Некрасовские идеалы: «Коня на скаку остановит, в горящую избу войдёт». Её мнение целиком зависело от мнения мужа, а его жизненные позиции мы уже разобрали. Следующей по старшинству шла моя сестра, вот тут бабушка встретила достойного соперника. Похоже, гены моих предков, перескочив через поколение, нашли пристанище в её хрупком одиннадцатилетнем тельце. Долго и упорно бились эти две женщины, яростно пытаясь переломить моральные устои друг друга, и не смотря на откровенное преимущество одной из них в знаниях и в опыте, вторая не сдавалась, с лихвой компенсируя свою незрелость неуёмной энергией и великолепной закалкой классической советской школы, научившей детей отвергать все самые разумные доводы, не вписывающиеся в её идеологию. После кровопролитных сражений, из которых обе стороны умудрились выйти с гордо поднятыми головами, пристальный взор бабушки пал на самого младшего члена семьи. Меня. И тут она с удивлением обнаружила прекрасный холст. Родители и учителя давно поставили на мне крест. Изо дня в день я слышал только то, что мне надо быть серьёзнее, внимательнее, думать о будущем, думать о стране, потому что это мой долг и прочее и прочее и прочее. Обычно я никогда не дослушивал до конца, быстро переключаясь между внешним миром и своей внутренней твердыней, служившей мне надёжной защитой от всех превратностей судьбы.

«Послушай, Маркуша, – часто говорила бабушка, когда я обычно допоздна засиживался у неё в библиотеке, вместо того, чтобы, как все нормальные дети, бегать, шалить, резвиться на солнышке. – У тебя великое будущее, не слушай ты этих тупиц, они видят лишь то, что им говорят видеть, абсолютно не обращая внимания на то, что происходит вокруг. Этот мир прекрасен и полон чудес, но люди слепы, они не в состоянии их увидеть. Вот в этом-то и заключается твоё предназначение, однажды ты откроешь им глаза, покажешь им всю красоту нашей Вселенной. Главное верь и не предавай себя!»

Сейчас мне двадцать четыре. Моя бабушка умерла, когда мне было тринадцать, но я до сих пор вспоминаю её практически каждый день. Несмотря на громкое имя, я ничего не добился в жизни. Первым моим разочарованием была школа: я никогда не считал себя гением, но и полным кретином, как большинство моих одноклассников, тоже не являлся. Но, несмотря на это, аттестат я получил с тройками. И не потому, что был глупее других, как мне бы хотелось считать. Просто порой мне не хватало усидчивости, порой внимания, и самое главное, я до сих пор не научился держать язык за зубами. Многие считали это проблемой. А меня всё устраивало. По крайней мере, я старался быть честен, хотя бы с самим собой. Дальше я поступил в университет, я долго выбирал специальность, хотя, если честно, мне было абсолютно плевать. С одной стороны все кричали о перенасыщении страны экономистами, юристами, маркетологами и прочей нечистью, и о тотальном дефиците инженерных специальностей, а с другой орали о полном отсутствии квалифицированных экономистов, юристов, и прочего офисного планктона.