01

Март 2049

Машина доктора Фредерика Платта, отстояв в очереди чуть ли не десять минут, проехала через первый пропускной пункт. Чтобы добраться до места работы, их нужно было пройти три.

Обычно перед первыми же воротами Платт включал автоуправление и занимался своими делами — читал журналы или просматривал почту, автомобиль же самостоятельно — и очень медленно — двигался в потоке других. Штат ВНМЦ, Вирджинского научно-медицинского центра, составлял пятнадцать тысяч человек, и сейчас, по ощущениям Платта, машины по меньшей мере одной пятнадцатой из них выстроились в очередь. Так начинался каждый рабочий день.

За первым пропускным пунктом находились вспомогательные службы и технопарк, за вторым — непосредственно кампус, а за третьим — Центр инфекционных заболеваний, где работал Платт.

Ему пришлось отвлечься от изучения сделанных вечером распечаток, когда зазвонил мобильный. Номер был незнакомым, но телефон выдал подсказку: звонок поступил через интернет-сервис для анонимных вызовов. Платт пару секунд колебался, а потом всё же решил ответить.

— Вы уже в Центре? — зазвучал в трубке взволнованный голос Руфуса.

Руфус был одним из нескольких десятков бет, ответственных за поддержание чистоты и стерильности в лаборатории. У него часто бывали ночные смены, а Платт имел привычку засиживаться за работой допоздна, так что иногда они вместе перекусывали и как-то даже посмотрели хоккейный матч, дивясь на то, какие же придурки эти альфы, готовые ломать друг другу носы и рёбра по доброй воле и без всякой цели.

Платт понятия не имел, что такого могло случиться в лаборатории, чтобы ему позвонил не кто-то из специалистов, а технический сотрудник.

— Да, уже в Центре, — ответил он. — Застрял в очере…

— Лабораторию опечатали! — не дал ему договорить Руфус. — Ассистентов, которые уже пришли, куда-то увели, а доктор…

Связь внезапно оборвалась.

Платт пару секунд сидел в оцепенении, глядя на замолчавший телефон. Сердце бешено колотилось в груди, а руки мелко дрожали.

В первый момент он решил, что уже въехал в зону, где связь глушилась (в Центре была пара лабораторий, работавших по военным контрактам), но осмотрелся и увидел, что альфа в соседней машине по-прежнему с кем-то разговаривал. Значит, отрубили именно его телефон.

Платт понял, что ошибся. Он хранил всё в тайне даже от своих ассистентов, пока несколько раз не перепроверил результаты — дело было слишком щекотливым… Но вчера, когда наконец решился представить директору отчёт, он страшно ошибся. Сглупил.

Альфы… Вот в чём дело. Наверное, бете их никогда не понять, не оценить степени их одержимости властью, как не понять смысла хоккея, регби и боёв без правил.

Что они теперь сделают? Он может пообещать хранить всё в секрете, но ему не поверят. Так что или убьют, или запрут в таком месте, где он никому не сможет рассказать…

Рассказать! Вот, что надо сделать… Прямо сейчас. Только кому? Первому попавшемуся — тому альфе, что закончил разговаривать по телефону и сейчас пьёт кофе? Нет, нельзя. Раз машина прошла через первый пропускной пункт, служба безопасности уже знает, что он внутри, и, скорее всего, за ним следят. Камеры наружного наблюдения держали под контролем каждый ярд дороги. Любого, к кому он подойдёт, арестуют через две минуты. И теперь он не может развернуться и уехать назад. Его просто не выпустят. Надо делать вид, что он ни о чём не подозревает и думать, думать…

Автомобиль медленно двигался вперёд, подвозя Платта всё ближе ко второму пропускному пункту, где над рамкой ворот висел жёлтый знак: «Только для сотрудников ВНМЦ».

Платт вспомнил, что у него есть карта памяти, на которую он вчера скопировал кое-какие данные, чтобы поработать дома. Но на карте нет объяснений, только сотни снимков с электронного микроскопа, которые никому ничего не скажут. Или всё же скажут?..

Машина была всё ближе к воротам, а он ничего не мог придумать. Кому он мог бы передать карту? Кто станет доискиваться до смысла снимков? Журналисты. Или же кто-то из Либеральной партии… Этому делу только они захотят — и смогут — дать ход. Но как? Как?! Отослать по почте? На камерах увидят, что он что-то бросил в ящик. К тому же, у него нет ни конверта, ни времени, ни хотя бы почтового ящика в поле зрения.

Платт сам взялся за руль и, создав лёгкую сумятицу в рядах размеренно двигающихся электромобилей, свернул в правый ряд, а оттуда на парковку офисного здания. Над входом было несколько вывесок, но его заставила подъехать сюда одна — «Региональное представительство Фонда Дэйва Кендалла». Про премию Кендалла в три миллиона долларов знал каждый, но фонд финансировал много медицинских исследований в других областях и поэтому обзавёлся офисом здесь, в крупнейшем научном центре Восточного побережья.

Сам фонд доктора Платта интересовал мало. Увидев вывеску, он вспомнил про внука основателя, Питера Кендалла, члена Либеральной партии. Платт почти ничего не знал о нём, лишь пару раз видел в новостях, но Кендалл был его единственным шансом. Велика была вероятность, что этот альфа — увы, альфа — ничего не поймёт и просто выкинет карту, но других идей, как незаметно и быстро передать информацию, у Платта не было.

Он прошёл через вестибюль здания к находившейся в дальнем конце кофейне. Очень кстати было то, что он на самом деле иногда заезжал сюда по утрам. Это было чуть ли не единственное заведение на территории Центра, где можно было выпить пусть и дорогой, но действительно хороший кофе, приготовленный из зёрен, а не из вязкого чернильно-чёрного концентрата. Платт попросил большой стакан мокко и сказал, что на секунду отлучится.

Вход в офис «Фонда Дэйва Кендалла» находился буквально в двадцати шагах, и сквозь стеклянную стену было видно, что в приёмной не было никого, кроме скучавшего за стойкой беты-администратора. Платт направился туда.

— Я хочу отправить материалы на соискание премии, — объявил он с порога.

Бета сначала взглянул на него удивлённо, но быстро принял профессионально-учтивый вид:

— Был бы рад вам помочь, сэр, но материалы отправляются по почте на адрес…

Платт прервал его:

— Вы же можете передать их куда нужно?

— Мы не занимаемся такими… — неуверенно начал администратор, но быстро поправился, увидев явственное недовольство на лице Платта: — У нас есть возможность, но…

— Давайте конверт!

Бета в очередной раз изумлённо глянул на странного посетителя, но безропотно протянул конверт с логотипом фонда. Платт быстро кинул туда карту памяти и свою визитную карточку, на обороте которой успел черкнуть «Для Питера Кендалла», и заклеил клапан.

— Спасибо, — обернулся он на выходе. — Проследите, чтобы не потерялось.

Мокко в кофейне как раз успел приготовиться.

Платт вернулся в машину. Оставалось лишь надеяться, что, если за ним наблюдали, никто ничего не заподозрит и стакана в его руках окажется достаточно для того, чтобы служба безопасности не затребовала данные с камер у компании, управляющей офисным зданием. Обычное дело: человек зашёл внутрь без кофе, а вышел через три минуты с ним.

Платт сделал глоток. Мокко был хорош. Так, как может быть хорош только последний в жизни кофе.

***

Питер Кендалл начал разбирать рассортированную секретарём почту. В основном личное: никто не общается по деловым вопросам на бумаге. Альфа сразу же заметил в стопке тёмно-красный конверт и первым вытянул его.

Неужели опять отказ?.. Или же подтверждение? Кендалл надорвал конверт и пробежался глазами по тексту.

Он порывисто поднялся на ноги, вышел в приёмную, пересёк холл и распахнул дверь, на которой значилось «Джейми Кендалл. Старший юридический советник».

За столом в кабинете сидел высокий светловолосый бета и с унылым видом разговаривал по телефону, ограничиваясь репликами вроде «да», «конечно» и «я понимаю». Он по лицу брата понял, что что-то произошло, и произнёс в трубку короткое: