Глава 1.

Я закрыл глаза и попытался представить, что нахожусь в глубоком космосе, плыву с постоянной скоростью среди холодной тишины и любуюсь далекими сверхскоплениями галактик.

Не вышло. Болтовня трех этих самок не позволяла сосредоточиться. Я приоткрыл глаза и с неприязнью покосился в сторону источника звуков.

- ...и я вам так скажу, девочки, - кудахтала одна из них, крашенная в рыжую и одетая в китайские брендовые лохмотья, - мужчина должен...

Я снова зажмурился и зажал уши ладонями. В вакууме нет звуков.

Опять провал. Теперь меня начал бесить запах их духов. Они напоминали мне мерзкое зловоние дешевого самогона, коего я имел удовольствие вдоволь нанюхаться в своем неблагополучном детстве. И не только нанюхаться, но уже не совсем в детстве. От этого запаха и воспоминаний, им пробуждаемых, буквально тошнило.

"Мужчина должен"... Этой самке лысого примата лет двадцать пять, а она уже успешно заменила мышление чтением журналов и сплетнями в сети. Каким же монстром она станет через десятилетие, когда её тело и разум начнут изнашиваться? А через два?

Я вернул себе слух и зрение и пристально посмотрел на продолжавшую разглагольствовать даму.

- ...наукой доказано, что над мужчинами природа экспериментирует, среди них и гениев, и сумасшедших больше, поэтому они все неуравновешенные. А нас, женщин, природа бережет. Мы стабильнее, поэтому именно мы детей рожаем, а не они...
- она говорила легко и быстро, словно репетировала заранее или, вероятнее всего, уже произносила эту речь в десятый раз, возможно, перед той же самой аудиторией.

Я старался не вникать в её слова, но проклятый разум не так-то просто выключить. Против воли мой мозг обрабатывал её речь, строил никому не нужные контраргументы и возражения, замечал неточности и фактические ошибки. По ходу дела он также моделировал её ответные реплики, наделив сию самку необоснованно живым умом и породив внутри меня целую дискуссию по соответствующим темам гендерной психологии, генетики и социологии. Я скрипел зубами, ерзал на стуле и шепотом сквернословил, но бездушные шестеренки разума продолжали свою дьявольскую пытку.

Да, я шизофреник, я не могу управлять своим воображением.

В кармане завибрировал телефон, и я ощутил себя почти счастливым - моя смена закончилась.

Молча поднявшись со стула в углу, на котором я коротал рабочие часы, изо всех сил избегая покупателей, я двинулся к стеклянным дверям, дабы покинуть проклятый магазин. Путь пролегал около стола кассы, за которым, собственно и беседовали знатоки биологии и этики.

- ...только женщина может выносить новую жизнь, поэтому мы ценнее и лучше мужчин...

Как мог я удержаться?

- Прости, - произнёс я, остановившись рядом с рыжей. Все трое настороженно уставились на меня. Мой характер они уже знали, посему не ждали ничего хорошего.
- Ты говоришь, что женщины лучше мужчин, потому что могут выносить ребенка.

Рыжая кивнула и открыла рот, но я не дал ей заговорить:

- Но собака тоже может забеременеть. Так что же, выходит, любая сука лучше мужчины?

Пару секунд я с удовольствием наблюдал, как непонимание на их лицах сменяется гневом, затем развернулся и быстро вышел, не обращая внимания на яростные оклики. Нет нужды вступать в дискуссию, когда заведомо известно, что твои аргументы проигнорируют.

Я быстро спустился на первый этаж по эскалатору, старательно огибая встречных людей, и почти бегом вырвался на улицу, едва не врезавшись в автоматические двери. Я всегда так делал. Не то чтобы я боялся толпы, просто мне казалось противным находиться хоть одну лишнюю секунду в этом логове потребительского безумия, почему-то гордо названного торговым центром.

Трудно представить человека более неподходящего на роль продавца, чем я: избегаю общения, язвлю незнакомым людям, не помню, когда в последний раз улыбался... в младенчестве, наверное. Карнеги бы меня проклял.

Но платили здесь неплохо, даже учитывая, что покупателей я обслуживал мало, да и сидеть по восемь часов на одном месте меня совсем не утомляло. Кроме того, в первый же день моей работы я помог хозяину, полноватому армянину с хитрым взглядом, убрать из ноутбука порно-баннер с намасленными негритянками и никому об этом не рассказал, отчего работодатель зауважал меня вдвойне. Впоследствии мне приходилось повторять эту процедуру ещё дважды, что окончательно убедило его в моей незаменимости.

- Где ты научился это делать?
- каждый раз, посмеиваясь, спрашивал он.

Каждый раз я отвечал таинственным молчанием.

По улице я шел, ссутулившись и глядя только под ноги. Если не слишком торопиться, то прохожие сами будут обходить человека, идущего так. Обычно я ещё накидывал на голову капюшон плаща или ветровки, чтобы в сочетании с моей привычной бледностью и щетиной походить на наркомана, но середина мая своей почти летней теплотой вынуждала одеваться легче. Черные кроссовки, темные джинсы, белая футболка, похожая на рубашку, - издалека мой внешний вид даже можно было назвать приличным.

Магия весны, не иначе.

Но недостатки у моего способа перемещения все же были: я чуть не врезался в спину какому-то парню в темной рубашке и тщательно отутюженных брюках. Миазмы кислого одеколона, распространявшиеся от него, заставили меня посторониться, но внешний вид незнакомца привлек моё внимание, и, покосившись, я заметил пышный букет красных роз в его руках.

Улыбающаяся в меру симпатичная девушка спешила к галантному, но дурно пахнущему кавалеру, весело протягивая руки навстречу ритуальному подарку.

- О да, милая, - сквозь ухмылку процедил я, - тебе вручили отрезанные и медленно умирающие половые органы растения, что не может не символизировать всю глубину чувств, испытываемых к тебе сим молодцом.

Фраза мне понравилась, и секунду я колебался, не повторить ли её в полный голос, но потом решил не вмешиваться. Да и не стоит тратить ценные реплики направо и налево.

Продолжив путь, я свернул на узкую полупустую улочку, ведущую к моей квартире. Близость жилья к работе была счастливой случайностью, позволявшей мне избегать поездок на ненавистном общественном транспорте, но, вероятно, даже живи я на другом конце города, все равно ходил бы пешком.

До дома я дошёл быстро и остановился перед подъездом. Входная дверь со сломанным кодовым замком открывалась любой трехзначной комбинацией: из ностальгии по отрочеству, когда сам себя считал сатанистом, я обычно набирал "шестьсот шестьдесят шесть", но сегодня настроение было особенно паршивым, посему моя рука просто, не целясь, трижды стукнула по клавиатуре.

Старого и узкого, постоянно раскачивающегося лифта я панически боялся, поэтому всегда поднимался на пятый этаж по лестнице, любуясь по пути стенами с облупившейся краской, исписанными современной наскальной живописью, и перешагивая через разнообразный мусор вроде пустых пивных бутылок и целлофановых пакетов. Квартиры сего подъезда населяли, в основном, пенсионеры и алкоголики, вследствие чего и тем и другим было проще постоянно ссориться и упрекать соседей в смертных грехах, чем заняться уборкой. Первые ссылались на возраст и болезни, оправдывая безделье, а вторые просто матерно огрызались. Мне же было плевать, о чем я с вежливой улыбкой сообщал всем, кто заговаривал со мной на тему "как мы ужасно живем".

Маленькая однокомнатная квартирка с крошечной кухней встретила меня уютным мраком - я снова с утра забыл раздвинуть шторы на окне. Поскольку закат ожидался всего через пару часов, я счел бессмысленным проделывать это теперь. Посетив предварительно ванную, чтобы умыться с дороги, я уселся за компьютер и уже намеревался включить адскую машину траты времени, как зазвонил телефон. "Если не ответишь, он тебя все равно достанет", - высветил дисплей мобильника имя контакта.

- Внемлю, - буркнул я, отвечая на вызов.

- Здорово, Макс!
- бодро завопила трубка.
- Как жизнь?