Петри Иакова

И увидел во сне:

вот, сосуд стоит на земле,

а из него касаясь неба,

Ангелы Божии восходят.

из Быт.28:12-16

с изменениями,

внесенными автором

Лестница Иакова- лестница изсна Иакова, соединяющая землю иНебо.

Чашка Петри- прозрачныйлабораторный сосудв форме невысокого плоского цилиндра, закрываемого прозрачной крышкой подобной формы, но несколько большего диаметра. Применяется вмикробиологииихимии.

Пролог.

- Слышали про такое явление "Лестница Иакова"?

- Вы про эксперимент с электрическими дугами? В которомэлектрическая дуга, зажжённая между двумя прямыми электродами, расположенными в виде буквы V, поднимается вверх за счёт того, что нагретый газ в ней легче воздуха, затем, после достижения вершины, гаснет, а у основания системы электродов зажигается новая дуга. События повторяются циклически.

- Вы электронную энциклопедию читаете, профессор?

-Да.

Вздох.

- Нет, я про ту, что из Святого Писания.

- Та, что у католиков запрещена?

- Да...вроде как.

- Так, значит...Иаков во сне увидел лестницу о двенадцати ступенях... на каждой ангел и их схождение по ступеням воплощало в себе восхождение Христа на небо.

- Если говорить кратко, это лестница соединившая небо и землю.

- Допустим... и что вы мне хотите сказать этими отсылами к религиозным мракобесиям древних времен?

- Да, как бы вам сказать... лучше взгляните сами, профессор Илей.

- Прости меня святой атом, что же вы все загадками говорите, Грим. У нас как ни как военная лаборатория, тут за такие намеки и расстрелять могут.

- Не преувеличивайте. Мы уже не на войне и время сейчас спокойное, а расстрелы уже лет пятьдесят как не практикуются. В худшем случае посадят в реактор

- Вас и это смотрю не пугает. Чтож, взгляну. Но про мирное время вы сильно заблуждаетесь, Грим.

Глава 1. Блеск стальных крыльев.

Перикиль не был религиозным, но, если бы и решил обратиться к вере, то сделал бы это именно в эти предпасхальные дни. Благодать ощущалась во всем - в мягком теплом солнечном свете, начавшей зеленеть траве, нежно-зеленых листьях, с медовым блеском раскрывающихся на деревьях. Пение птиц и какая-то странная тишина. Все это дополняло бездонно высокое небо, яркой синевой раскрывшееся над миром. Свет солнца, словно столп вечности царил над землей.

Студент научной академии, Перикиль Унмарта шел домой после сданного зачета. Все отлично, просто замечательно. Большинство преподавательского состава отправится в небольшой отпуск перед религиозным праздником, значит до мая никаких экзаменов. Можно отдохнуть, созвониться с друзьями. Или вообще провести предстоящие две недели безвылазно в своей квартире. Игры, интернет - отрыв по-полной.

Яркий луч словно ослепил, на секунду перечеркнул синь неба белой полосой, от него на сетчатке остался лишь зеленоватый след. Потом еще раз. Что это? Стоило сосредоточить взгляд и кажется, заметно какое-то быстрое движение. Что-то падает с огромной высоты. Гораздо выше, чем десятиэтажные серые бетонки вокруг. Вот все ниже и ниже, мелькание такое, словно этот предмет вращается, падает слишком быстро...или наоборот, парит. Вот, скрылось за соседним домом. Немного оббежать и вот он снова в поле зрения. Что-то совсем крохотное, но блестящее, как конфетная обертка. Только откуда? Подняло ветром так высоко? Нет, не шелохнется даже ветка. Тишь. С самолета? Невозможно. Взгляд прослеживает падение. Совсем низко, совсем близко. Скрылось за одноэтажным пристроем.

Перикиль обошел его, там оказалось что-то вроде небольшого дворика, только для помоек. Сейчас чисто и мусор недавно увезли. Остался стоять только крупногабаритный хлам. Куда же оно упало? Вот, что-то блеснуло в молодой травке у самого бака. Перикиль подходит, пытается разглядеть. Вдруг, движение сбоку, он вздрагивает. На него глядит напуганный подросток со светлыми волосами со стрижкой "под горшок", в длиннополом черном пальто. Голубые глаза широко раскрыты, бледные губы на бледном же лице растягиваются в усмешку. Зеркало. В полный рост, тусклое, треснутое сбоку. Испугался собственной тени. Снова склоняется над землей, выискивая странный предмет. Что это?

Руки тянутся к блестящей вещице, такой знакомой и повседневной, но оттого более странной, потому как сделанной из непривычного материала.

В руках почти невесомое, но невероятно прочное блестит стальное перо.

Уборка в архивах библиотеки не самое приятное дело, зато спокойное. Нужно утилизировать несколько тонн макулатуры. Старое здание университета ремонтировалось дважды, но это только главные коридоры и аудитории. До дальних и заброшенных уголков этого довоенного лабиринта руки и деньги не доходили. Сейчас же срочно понадобилось место для размещения какой-то новой аппаратуры.

Джарвед Охолуг был заведующим по библиотеке, хранимые документы и периодика, что занимала нужные теперь в заброшенных помещениях он разбирал в одиночку. Почему? Потому что большинство его подчиненных отбыло на пасхальные праздники. Но нельзя было сказать, что одиночество угнетало Джарведа. Скорее наоборот. Подтянутый, слегка лысеющий мужчина средних лет, он любил тишину, любил запустение. Паутина, мертвые мухи, пауки и прочая мерзость таящаяся в пожелтевших и сухих как старый пергамент листах вызывали скорее приятные детские воспоминания.

Он, еще маленький, менее пяти лет отроду идет с Дедом Савием в их летний домик. Там разбит небольшой огород и они пропалывают грядки, Джарвед дергает сорняки и смотрит как потревоженные им мураши суетятся на черной жирной земле. Их глянцевые спины поблескивают на солнце. После трудов можно забраться на второй этаж домика и порыться в старых журналах, посмотреть странные, нелепые картинки.

Дом их бревенчатый, покрыт уже осыпающейся белой краской. Под ее чешуйками прячутся маленькие ягодные клещи и сороконожки. Они начинают быстро мельтешить если оторвать пластинку белой корки.

Скоро этот домик снесут, в небытие отправится и Дед Савий, но эти яркие, солнечные воспоминания навсегда останутся с Джарведом. И вот сейчас, разбираясь с истлевшей бумагой в заброшенном крыле университета, среди стен с такой же облупившейся краской он придавался им.

Всего четыре хранилища, четыре двери, идущие из темного хола-аппендикса. На улице свет и теплое апрельское утро, грозит жарой к полудню, здесь же темнота и холод. Звук снаружи почти не доносится. Редкий гул грузовиков, проезжающих мимо и только. Как на краю мира, в плену своих воспоминаний.

Связка ключей оттягивает карман темно-серого халата, позаимствованного у уборщицы. Она все равно уже уехала на праздники, не будет против. На голову по-пиратски повязана выцветшая бандана с символикой какой-то металл группы. Пора за дело.

Первая дверь. Ключ с цифрой "один" на ручке. Дверь открывается, на голову падает связка газет. Ладно вовремя смог отступить. Да... такие связки уложенные друг на друга высятся до самого потолка. Придется попотеть.Это все нужно вытащить и снести в холл. На следующий день приедет грузовик за вторсырьем. Долго не думая, Джарвед тянет за вязанку почти у самого пола и отбегает, когда вся гора истлевших газет валится в проем. Замечательно! Теперь можно грузить на повозку и спускать вниз. Отчихавшись от поднятой пыли, Джарвед разглядывает плоды трудов своих. Десятка два связок газет и еще целая стена из таких же за дверью. Интересно, какого они года? На ближайшей вязанке первая газета без титульного листа, на другой видны "Городские известия" аж двадцать восьмого года. Джарвед присвистнул - надо же, раритет. Может вытащить несколько, по сохраннее и в местный музей отнести... или букинистам каким продать. Местный Авито пестрит разной стариной от монет до открыток. Глядишь и на ценность какую наткнешься. Уборка обещала быть увлекательной. Джарвед и не представлял на сколько.