Старик молчал. И смотрел на гостя. Казалось, с минуты на минуту взгляд обретет материальность и сметет того, на кого обращен. Настолько он тяжел и пропитан ненавистью…

Но нет, не в человеческих силах превратить чувства в кулак или карающий меч. Гость, не выдержав, поежился. Однако миг слабости продлился недолго. Он взял себя в руки и вольготно развалился в кресле, пристроив длинный хвост на подлокотник.

— Дырку провертишь, — раздраженно буркнул гость. — Мне это, кстати, ничуть не повредит. Некоторые и более осязаемым вертеть пытались. Впрочем, давай к делу. Сегодня я пришел не по своей воле, — указательный палец, оканчивающийся неровно подстриженным ногтем, больше похожим на коготь, уперся в грудь старику. — Меня позвал ты.

Гость не врал. Четвертая встреча отличалась от предыдущих. Очень отличалась…

— Я готов дать тебе то, что ты просил, — выдавил старик.

Гостя заявление не столько обрадовало, сколько насторожило. Он сменил позу на менее вальяжную, подобравшись, словно готовясь мигом встать из кресла.

— Да? И что же произошло, раз ты решился на такое? Или цена предложенного столь велика, что окажется не по моим силам?

— Вряд ли. Всего одна болезнь, ушедшая с наших земель. Раньше ты предлагал значительно больше. А сейчас цену называю я, — и хозяин замолчал, снова придавливая собеседника взглядом.

Гость, вспоминая прошлое, почесал макушку. Точно между небольших, аккуратных рожек.

Раньше…

Впервые они встретились шестьдесят лет назад.

— Хочешь стать первым мечом королевства? — спросил у нищего, оборванного мальчишки господин, чьи дорогие одежды бросались в глаза. — Получишь дворянство, лен, женщины будут складываться штабелями у твоих ног…

— А что взамен? — спросил оборванец, разглядывая свои ноги. Босые и грязные.

Услышав цену, покачал головой:

— Нет.

— Но это такая же мелочь! — удивился предлагавший. — Ты даже не заметишь. Была и нету! Ты бы знал, сколь многие из благородных сословий на коленях выпрашивали о подобной сделке…

— Возможно. Но это я сделаю сам!

Мальчишка сдержал слово. Где и кто выучил — осталось тайной. Но прошел десяток лет, и лучшие бойцы признали превосходство выскочки-простолюдина, а прославленные бретёры бледнели от мысли о подобном противнике. Мальчишка, ставший мужчиной, встал под знамена, увенчанные алым драконом. Не прошло и полугода, как враги стали бежать, не принимая боя. Бежать, обгоняя слухи о Воине.

Под стенами Ордхари он спас короля, став в одиночку на пути двух десятков «золотых гвардейцев». Подмога успела. А его заметили не только враги, но и Друзья. Друзья имевшие право даровать Герою многое. Дворянство. Землю…

Появились и женщины. Много женщин. А куда им деваться? Широкие плечи, крепкие руки, мужественное лицо… Герой десятков битв… И четырех войн… Награды королей. И голос, к которому прислушивается сам король…

Но за вихрем войны приходит болото мира. И придворные льстецы и лизоблюды становятся ближе власть имущим, чем грубые и прямолинейные воины, по уши измазанные в грязи и крови лихолетья. Нет, никто не посмел поднять руку на Героя. Его не тащили в пыточные, и в бокал не струилась обжигающе ледяная струйка яда, убивающего вернее хладного железа. Просто в один день оказалось, что делами заведуют другие. И трусливо отводят глаза прежние друзья. А женщин, клявшихся в любви… Не будем о них.

И Герой отправился в свой пожалованный лен, которым не занимался с момента получения. Тем владением не занимался никто и никогда. Кому нужен лоскуток земли c трудом вместивший развалины замка рода, чей герб перевернули герольды, да пару нищих деревушек, жители которых пытались выжить на смеси камня и песка, лишь по недомыслию названной почвой?

Тогда они встретились вторично.

— Ты нищ, — сказал гость, с нескрываемой усмешкой взирая на Героя, стоящего перед ним. Снова, как и в прошлом, босого… — но это легко исправить. Я дам богатство, красавицу жену. Тебе будет принадлежать половина страны. Ты станешь богаче короля, а твоя армия размажет его войска, не заметив. И королевство упадет в твои ладони… Цена та же.

— Нет, — усмехнулся Герой. — Это я сделаю сам.

Он надрывался, наваливаясь на рукояти плуга, водил караваны в неведомые земли, учил языки, о существовании которых раньше и не догадывался… Покупал и продавал, изучал науки, изобретал, строил… Скупал разорившиеся владения. Реформировал хозяйство… Люди потоком шли на его земли. Где-то в промежутке взял в жены ту, что стала верной подругой и помощницей во всех делах. Подрастали сыновья, незаметно становясь копией отца, а затем и превосходя его. Владения ширились, охватывая новые и новые области. А когда умер король, так и оставшийся бездетным, ни у кого из баронов не возникло сомнений, кто по праву займет опустевший трон…

Беда пришла с Юга. Бесчисленные полчища кочевников неудержимой волной катились к границам, уничтожая всё на своем пути. Одно за другим превращались в пепел государства, сгорали города, а цветущие равнины становились кладбищами. Казалось, в мире нет силы, способной остановить лавину смерти.

И гость пришел в третий раз.

— Цена та же, — сказал он. — Сам ты не справишься.

— Справлюсь, — ответил Король.

Переходы длиной в несколько дней, когда над идущими Луна сменялась Солнцем, а серые змеи пехоты вились по дорогам, снова встречая удивленную Ночную Хозяйку мерной поступью тысяч ног… Армия обрушилась на стойбища в темноте, бесшумно вырезав часовых. Гремели невиданные раньше пищали, молниями взблескивали лезвия мечей, в упор били луки и арбалеты, копыта коней топтали сонных, мечущихся в панике людей. Лишь немногим удалось уйти в степь. Взошедшее солнце осветило горы трупов, в которые превратилась непобедимые кочевые полчища. И опирающегося на меч короля, с ног до головы покрытого кровью…

Раньше… Последний раз — двадцать лет назад. Королевством, нет, уже империей, давно правит старший сын хозяина. А у самого есть всё, что можно пожелать. Но… Зов послан. И предложение сделано.

— Нет, — сказал рогатый.

— Ты отказываешься от того, о чем так страстно мечтал столько лет? — удивился старик. — Или не в состоянии заплатить?

Гость усмехнулся.

— Технически остановить чуму несложно. Даже вы, люди, научитесь лечить ее лет через тысячу. Или немного раньше. Вот только… Я не смогу забрать твою душу.

— Почему?

Один не может скрыть удивления, а второй молчит, пытаясь подобрать нужные слова…

— Дело не в том, что человек подписывает с нами договор, а в причинах, побудивших его на такой поступок. Жадность, тщеславие, гордыня, даже легкомыслие пятнают душу, и она становится нашей. А ты… Я пытался поймать тебя хотя бы на гордыне. Не вышло. Всё, что другие делают ради богатства и славы, ты совершаешь ради людей. И становишься еще чище. И сейчас жертвуешь собой… Ты святой, старик, и я ничего не могу с этим поделать.

Признание далось с трудом. Но еще труднее выдержать смех хозяина. А он смеется неудержимым хохотом молодости.

— Я святой? — захлебывается судорожным кашлем человек. — На мне больше крови, чем на всех людях Империи, вместе взятых! Мой путь выстлан трупами в пару рядов. И не только трупами. В голодные годы я отменял не только королевские подати, но и церковные. Пушки, расстрелявшие степняков, и громившие стены мятежных вельмож, отлиты из колоколов, а треть армии — из силой призванных монахов. Я запретил жечь ведьм! Своими руками казнил двух епископов. Я — святой? Да я даже ничем не жертвую, мне так и так жариться на твоих сковородках!

Хозяин задумался.

— Может, в этом всё дело?

Собеседник покачал головой.

— Я никогда не вру. И ты это знаешь. И знаешь, что смерть каждого убитого тобой или по твоему приказу спасала другие жизни. Что ведьмы были невиновны. В отличие от епископов. А медь колоколов и здоровые мужики в рясах куда полезней там, куда ты их определил. Ты ни разу не изменил добру. Твоя душа не омрачена ни одним злым помыслом. Ты святой, старый король, и нам ты не по зубам, — хвостатый замолчал, давая передохнуть натруженному горлу. — Ты ведь обращался… К оппонентам? И не получил ни помощи, ни ответа. И знаешь, почему.