Былъ воскресный день — колокола каедральной Герфортской церкви звонили къ проповди; на улицахъ толпились богомольные люди. Госпожа Гилль! Госпожа Гилль! Бетти! Бетти! готовы ли вы? Совсемъ почти отзвонили, мы опоздаемъ: разв забыли вы, что я церковный староста? — Такъ кричалъ господинъ Гилль, кожевникъ, стоя на послдней ступеньк лстницы, съ тростію и шляпою въ рукахъ, въ ожиданіи жены и дочери.

«Я готова, батюшка, сказала Бетти, проворно сбжавши съ лстницы. Она была такъ пріятна, такъ свжа и такъ хорошо одта, что отецъ, посмотрвши на нее, не могъ не улыбнуться, смягчилъ голосъ и только сказалъ, увидя, что она еще не надла перчатокъ: напрасно, мой другъ, ты останавливалась за перчатками, ихъ можешь надть дорогою.

„А по моему мннію — сказала госпожа Гилль, которая тихо сходила съ лстницы, одтая въ праздничное платье, въ огромной соломенной шляп съ ужаснымъ пунцовымъ бантомъ — и совсмъ не должно бы было ей надвать этихъ перчатокъ!

„Я не понимаю, — сказалъ господинъ Гилль почему эти перчатки находишь дурными. Перчатки какъ перчатки, лайковыя, блыя. Но будемъ говорить объ этой матеріи посл. Пора къ обдн.

Господинъ Гилль подалъ жен и дочери руку — но Бетти еще не надла своихъ перчатокъ, а госпожа Гилль сердилась и била себя по носу опахаломъ.

«Знаю — ворчала госпожа Гилль — знаю, что вс мои слова считаются за ничто; но я умю разсуждать о вещахъ не хуже другихъ, а можетъ быть и лучше! напримръ, не я ли прошлаго году предсказала теб, что нашу большую собаку украдутъ? не я ли первая замnила, что стны нашей каедральной церкви начинаютъ обваливатъся? Теб бы никогда не пришло въ голову объ этомъ подумать, хотя считаешься и старостою церковнымъ!»

- Но, ради Бога, разтолкуй мн, какую связь имютъ Беттины перчатки съ большою нашею собакою и съ трещиною на стн каедральной нашей церкви?

- Слпой человкъ! разв ты не примтилъ, что эти перчатки Лиммерикскія?

- Примтилъ, и всё еще тебя не понимаю, сказалъ господинъ Гилль, понизивъ голосъ — таково было его обыкновеніе, когда супруга его начинала сердиться, и когда еще онъ самъ не вышелъ изъ терпнія.

- Странной человкъ! но разв ты забылъ, что Лиммерикъ городъ Ирландскій?

- Помню! —

Стало быть ты обрадуешься, когда наша каедральная церковь, въ которой ты староста, взлетитъ на воздухъ, и когда тотъ, кому удастся подорвать ее, женится на твоей дочери?

- Боже избави насъ отъ такого нещастія! воскликнулъ господинъ Гилль, перемнившись въ лицъ — онъ остановился, чтобы поправить парикъ свой, который съхалъ на правое ухо. Но, госпожа Гилль, продолжалъ онъ, я не вижу, что заставляетъ васъ имть такое подозрніе?"

- Не видишь? не видишь? мало ли чего ты не видишь, другъ мой! Ты только другихъ умешь называть зваками или слпыми! Прошлаго году я же теб совтовала беречь нашу большую собаку — но ты меня не послушалъ! То же будетъ и съ гсерковью.

- Душа моя, божусь Богомъ, не понимаю ни одного твоего слова; Говори ясне, прошу тебя!"

- Ясне? Бетти можетъ говоришь съ тобою ясне. Спроси, отъ кого получила она перчатки?

"Отъ кого, Бетти?"

"Батюшка! меня подарилъ ими господинъ Бріанъ О'Неиль! отвчала Бетти? потупивъ глаза и закраснвшись.

"Ирляндской перчаточникъ?" воскликнулъ отецъ съ ужасомъ.

"Что скажешь теперь? Обманулась ли я, или нтъ? спросила госпожа Гилль.

"Сей часъ сними эти перчатки, Бетти! Я видлъ твоего Бріана одинъ только разъ въ жизни, но право не могу его терпть: онъ Ирландецъ. Говорятъ теб, сними перчатки!"

"Но, батюшка, я не взяла съ собою другихъ.

"У меня есть въ запас шелковыя, восклиннула госпожа Гилль, вынимая изъ кармана старинныя шелковыя перчатки, съ прорзанными пальцами, замаранныя и чрезвычайно широкія.

"Но скажите, батюшка, разв Ирландецъ не можетъ быть честнымъ человкомъ? спросила Бетти.

Господинъ Гилль не отвчалъ ни слова.

Они пришли въ церковь. Теперь не время думать объ Ирландцахъ и Англичанахъ, шепнула госпожа Гилль на ухо своей дочери; помни, что теб надобно, сидя въ церкв, показывать людямъ, что ты дочь церковнаго старосты.

Не почитаемъ за нужное говоришь о тхъ коварныхъ насмшкахъ, которыя были сказаны молодыми сосдками на счетъ старинныхъ Беттиныхъ перчатокъ. Господинъ Гиллъ, какъ церковный староста, пошелъ посл проповди осматривать проломъ, о которомъ говорила ему жена: онъ нашелъ въ фундаментъ церкви скважину, величиною въ кулакъ, и небольшую трещину, на которую долго смотрлъ въ размышленіи, потирая лобъ и нюхая табакъ; между тмъ госпожа Гиллъ прохаживалась по кладбищу и хвасталась передъ сосдками, что не позволила своей дочери носить перчатокъ Ирляндской фабрики.

Бетти пошла домой, будучи очень печальна, и не понимая, какъ можно ненавидть человка единственно потому, что онъ Ирляндецъ, и отъ чего мать ея говорила такъ много о пропавшей собак и пролом въ стн церковной. Не ужли, думала Бетти, воображаешъ она, что господинъ Бріанъ О'Неиль укралъ собаку, или что онъ иметъ намреніе подорвать каедральную церковь? Въ эту минушу она поравнялась съ развалинами одного дома, которыя напомнили ей, что она увидла господина Бріана въ первый разъ во время пожара, въ которомъ онъ оказалъ многимъ нещастнымъ великія пособія. Она вспомнила также, что давно не посщала вдовы Смитъ, у которой сгорлъ домъ, и которая отъ бдности дила въ тсной лачугъ, Бетти имла въ карман ефимокъ; она хотла заплатить за билетъ въ театръ, но ршилась пожертвовать имъ вдов Смитъ: пошла къ ней, и къ величайшему своему удивленію нашла въ дом ея господина Бріана О'Неиля.

Я думала, что ты одна, сказала Бетти, покраснвши. Господинъ Бріанъ поклонился ей. Бетти начала разговаривать съ госпожею Смитъ, вложила ей въ руку ефимокъ и ушла, давши слово постить ее очень скоро опять. Господинъ О'Неиль, удивленный холоднымъ обращеніемъ Бетти, послдовалъ за нею.

Скажите, Бетти, не имлъ ли я нещастія сдлать что-нибудь для васъ непріятное? спросилъ онъ, смотря съ удивленіемъ на Беттины шелковыя перчатки.

Нтъ, сударь, я не имю ни права, ни причины сердишься на васъ! Но батюшка и матушка, не знаю почему, расположены къ вамъ очень дурно. Они запретили мн надвать Лиммерскія перчатки, которыми вы меня подарили.

Но я надюсь, что любезная Бетти не перемнитъ своего мннія о томъ человкъ, который привязанъ къ ней отъ всего сердца, единственно потому, что ея родители, безъ всякой причины, перестали быть къ нему благосклонными.

Но я еще не имю никакого о васъ мннія, господинъ Бріанъ: какъ же могу перемнишь его?

Вы познакомитесь со мною короче; вы отдадите мн справедливость! Батюшка и матушка ваши разположены ко мн дурно — это самое усиливаетъ во мн желаніе заслужить вашу любовь, а имъ доказать, что я не похожъ на многихъ изъ земляковъ моихъ, которые прізжаютъ сюда только за тмъ, чтобы обманывать легковрныхъ женщинъ, имющихъ по нещастію богатое приданое. Теперь намреніе мое вамъ извстно, любезная Бетти — снимитежь, прошу васъ, эти смшныя перчатки и надньте мои! Я надюсь, что вы не откажетесь сдлать мн это маловажное удовольствіе!

Вы слишкомъ многаго надетесь господинъ О'Неилъ! Я никогда въ угодность вамъ, не соглашусь противиться вол моихъ родителей.

Ахъ, Миссъ Бетти, воскликнулъ Бріанъ, могъ ли я вообразить, чтобы вы были такъ перемнчивы? Онъ удалился, сдлавъ ей низкій поклонъ.

Въ слдующій понедльникъ Миссъ Женни Браунъ, дочь парикмахера пришла навстить Бетти.

Не правда ли, что намъ будетъ очень весело? спросила она, входя въ комнату и бросая на столъ свою соломенную шляпку.

Отъ чего весело? спросила Бетти печальнымъ голосомъ.

Что съ тобою сдлалось? Ты очень грустна! разв теб не позволяютъ хать на балъ?

На какой балъ? спросила Госпожа Гилль съ любопытствомъ.

"Чудное дло! Но разв господинъ О'Неиль не присылалъ къ вамъ билета? Разв не получили вы Лиммерикскихъ перчатокъ?

"Какая связь между Лиммерикскими перчатками, билетомъ и баломъ?

Я вижу, что вы ничего не знаете! Господинъ О'Неилль при каждомъ билет разослалъ по пар перчатокъ Лиммерикскихъ. Естьли Бетти не, подетъ на балъ, то я уврена, что онъ откроетъ его со мною!