Вместо вступления

Когда ежеминутно ждешь телефонного звонка, а он звонит в три часа ночи, то, наверно, и в этом есть своя непонятная закономерность. Зигфрид протянул руку к трубке. Вот уже четвертый месяц телефон стоит на столике, рядом с кроватью.

— Это парк Бергштрассе-Оденвальд?

— Нет, вы ошиблись номером, — постарался как можно спокойнее ответить он, но почувствовал, что голос предательски дрогнул.

— Странно, я звоню по этому телефону вот уже семь лет и ни разу не ошибся. Простите, — четко произнес незнакомый голос, и в трубке раздались длинные гудки.

Мельцер медленно опустил руку. Видимо, случилось что-то очень важное, если было дано разрешение на такой разговор. Припоминая события последних дней, он машинально стал одеваться, не обращая внимания на телефонную трубку, которая осталась лежать на кровати.

Бонн. 15 октября 1977 года. Церковь иезуитов

Мельцер с интересом осмотрелся. Уже два года как он здесь не был. Возведенная в начале XVII века церковь находилась неподалеку от готического собора святого Ремигия, построенного на четыреста лет раньше.

Послышались чьи-то шаги. В этот субботний день Бонн жил своей обычной размеренной жизнью.

Мимо спешили студенты в Университет Фридриха Вильгельма, который находился совсем рядом. Он услышал английскую речь. Зигфрид инстинктивно напрягся. Нет. Это группа английских туристов, направлявшихся к домику Бетховена.

— Простите, не вы господин Рейнхарт?

Зигфрид обернулся.

Перед ним стоял улыбающийся толстячок лет пятидесяти. Мельцер даже не заметил, откуда он появился, и уже это свидетельствовало о высоком профессионализме прибывшего. Толстячок все время потел, несмотря на довольно прохладную погоду, и держал в руке большой синий платок, которым постоянно вытирал лицо. От его глаз разбегались лукавые морщинки, весь он искрился весельем, рот был растянут в улыбке, но глаза… глаза, настороженно разглядывающие собеседника, были внимательны и холодны. Зигфрид мог бы и не отвечать на приветствие, глаза пришельца красноречиво говорили о специфике его работы. «Да, я не ошибся», — подумал Мельцер.

— Нет, — ответил он, — но я его близкий друг, и господин Рейнхарт просил меня приехать вместо него.

Казалось, толстячок даже обрадовался.

— Очень любезно с его стороны. Очень, — повторил он и, не меняя тона, предложил: — Давайте пройдем к Ратуше. — Шагов двадцать они сделали молча, искоса поглядывая друг на друга. Зигфрид терпеливо ждал, когда наконец пришелец заговорит. Толстячок как-то странно выдохнул и тихо начал:

— Вы, очевидно, уже осведомлены, для чего нам понадобилась эта встреча?

— Да, — честно ответил Мельцер, — я в курсе. Правда, до этого я считал, что можно обойтись и без нашего участия в этой операции. Однако я, видимо, ошибался, иначе федеральному правительству не пришлось бы прибегать к нашей помощи.

— Вы правы, — быстро согласился пришелец, — обстановка сейчас накалена. После событий шестого сентября все ждали какого-нибудь акта. Мы принимали меры безопасности, но предусмотреть все не смогли. Канцлер лично обратился к господину региональному комиссару с просьбой о помощи. Всякие неожиданности должны быть полностью исключены, подчеркнул он в беседе со мной. Гибель заложников может вызвать большие последствия, и не только в нашей стране.

— А почему эта операция не поручена группе Вегенера? — спросил Мельцер.

— Группа «ГСГ-9» уже подключена к этому делу [1] , — ответил собеседник, останавливаясь у Ратуши, — однако наше правительство хотело бы иметь гарантии.

— Похитители известны? — хмуро спросил Зигфрид, решив, что пора переходить к делу.

— Да. Это красная группировка террористов-анархистов. РАФ.

— Неужели коммунисты? — недоверчиво хмыкнул Мельцер.

— Они такие же коммунисты, как Йозеф Штраус, — сострил его собеседник, — хотя и называют себя «красными», — и, довольный своей шуткой, громко расхохотался.

— Впрочем, это меня не касается, — холодно бросил Зигфрид. — Вы же знаете, мы не вмешиваемся в политику.

— Конечно, конечно, — поспешил согласиться с ним его спутник, резко обрывая смех, — мы строго предупреждены обо всем.

— Похитители выдвинули условия?

— Да, они требуют освобождения своих главарей.

— Где они сейчас?

— Кто, похитители?

— Арестованные.

— Во внутренней тюрьме Штамхайма.

— Баадер и его товарищи?

— Да.

— Значит этого же хотели и похитители Шлейера, — коротко бросил Мельцер, подчеркнув предпоследнее слово. Тут его собеседник остановился. Улыбка сползла с его лица, и оно приняло испуганное выражение. Очень испуганное.

— Почему хотели? — осторожно спросил он, меняясь в лице. — Почему?

— Потому что Шлейера уже нет в живых, — очень тихо ответил Мельцер.

— Откуда? Откуда это вам известно? — жалобно простонал толстячок. — Ведь об этом знали несколько человек…

— Я догадался, — пошутил Зигфрид, холодно глядя на него. — Вы знали, с кем имеете дело. Давайте откровеннее и ближе к существу.

— Шлейера прятали в Кёльне. Мы получили телекс, где указывалось точное местонахождение Шлейера. Кто дал телекс нами до сих пор не установлено. Хотя теперь я начинаю понимать, — казалось, собеседник Мельцера потерял всякий интерес к разговору, так тихо и невыразительно он говорил.

— И вы, конечно, не успели?

— Да. Не успели. Группа Вегенера ворвалась в дом в тот самый момент, когда террористы пристрелили своего пленника.

— Где труп Шлейера?

— Пока у нас. Но мы не сможем это долго скрывать. А если еще и самолет с заложниками… Вы же понимаете, во что это выльется.

— Что с похитителями, охранявшими Шлейера? Где они?