Предисловие и посвящение

С поэзией Александра Гитовича люди моего поколения познакомились и подружились до войны. Мы были тогда допризывниками, и острое «чувство присяги» жило в нашей крови.

Еще не хлебнув студеных ветров в заснеженной Финляндии, не изведав горечи сорок первого, не научившись «из трехлинейки бить», мы, подобно поэту, больше всего боялись не смерти как таковой, а «смерти в кровати». Великая Отечественная война еще больше укрепила нашу дружбу, и, когда на фронте я наконец лично познакомился с Гитовичем, ему не нужно было рассказывать о себе — все о поэте я знал из его стихов.

Наблюдая жизнь и работу Гитовича в самых сложных обстоятельствах фронта, а потом и в послевоенное время, я понял, что мужество и благородство были отнюдь не темой его поэзии, а самой сутью ее.

Однажды я сказал об этом А. А. Ахматовой.

«Вы непременно должны написать об Александре Ильиче, — сказала Анна Андреевна. — Как это верно — не темой, а сутью! Не откладывайте дела в долгий ящик».