Глава I

Дирижабль

Полная луна – предвестница беды у суеверных людей. Именно с полной луной связывают появления демонов, разгулье нечистой силы и пробуждение самого Сатаны! Для нашей пятёрки луна была лишь спутником, освещающим дорогу. Стройной цепочкой мы бесшумно скользим к переправе.

Жена паромщика прибежала в ближайший городок и ввалилась в таверну, где мы как раз остановились передохнуть. Из её малоразборчивых криков и всхлипов стало ясно одно: демон пробрался к ним в амбар, а когда хозяин с вилами наперевес вошёл внутрь, его кроваво растерзали. Оставив хозяину таверны пару креп за ужин, мы рванули по указанному направлению.

Мы уже две недели выслеживаем одно создание, аронакеса, то объявляющегося, то вновь исчезающего у нас из-под носа. Принимая облик человека, он беспрепятственно скрывается с мест своих кровавых буйств и уходит в неизвестных направлениях. То создание, что когда-то было человеком, зовут Форг Дарич.

Возможно, сегодня нам повезёт.

Спустя полчаса мы уже были на месте, преодолев почти шесть миль. На берегу широченной реки раскинулось целое хозяйство паромщика: дом, амбар, хлев, большой огород и даже мельница. Немая великанша горделиво взмахивает крыльями, под тёплым ветром.

Свет луны освещает всё в мельчайших деталях, каждый уголок большого двора, каждое здание. Ищейка уверенно показывает на амбар, как и говорила вдова. Смерть указала костлявым перстом именно сюда. Мы двинулись к стоящему почти у самой кромки бушующей реки зданию.

Сегодня мы беспощадно и хладнокровно должны расправиться с этим выродком, что прошёл уже немало мест, посетил три города и везде совершал жестокие, но совершенно беспричинные убийства. Ужасное создание пронеслось по Западному Альбиону, сея смерть и страх. Проклятый пилигрим, прошедший города и деревни и оставивший там свои песни, погребальные марши.

Сам он называет себя Думклоу. По крайней мере, именно это слово он выписывает кровью возле тел своих жертв. Кем бы он ни был, его ждёт стоящее наказание.

Наш крошечный отряд собрался перед приоткрытыми воротами амбара. Мои часы продолжают указывать вглубь здания. Внутри не слышно ни звука, а вокруг бушует река, да высокая трава шелестит от ветра.

– Думаете, это тот самый? – негромко осведомился сосредоточенный Эдмор.

– Не думаю, что в этом месте найдётся второй убийца, – пропищал коротышка Рассел.

– Самое главное, быть собранными, – напомнил отряду Франц, – Эта гнида попила нам крови, но не стоит её недооценивать и действовать опрометчиво! Сдерживайте злобу и будьте осторожны: вспоминая, что эта тварь сделал с несчастными, можно ожидать от неё серьёзнейшего сопротивления.

– Нас пятеро, Франц, – подошёл я на полшага к настоятелю, – Просто пойдём, оторвём ему голову и сожжём тело.

– Это тебя больше всего касается, Август! – повысил голос Франц и пригрозил пальцем, – Держи себя в руках и не рвись в атаку! Работаем в группе.

Нас осталось всего пятеро: я, настоятель Франц, одноглазый Вирюсвач, высокий усатый каледонец Эдмор и коротышка Рассел. Много чего произошло после расстрела креольскими войсками Восьмой Резиденции. Были и попытки поднять остатки Ордена Иоаннитов, и новые нападения войск тех стран, в которых мы искали убежища, и выживание до того момента, когда нас вновь признали правомерными, и была чума, косившая всех и вся на Континенте, и людской самосуд, когда каким-то братьям баранов и свиней пришло в голову обвинить нас в страшной эпидемии, погибло много наших, погиб и Картер.

Выжили лишь самые ловкие и сильные.

Вот мы и перебрались на Альбион, чтобы назло новообразованным экзорцистам заниматься тем, для чего мы ещё годимся, – убийством потусторонних демонов за деньги.

И по долгу службы мы здесь.

Клином наш отряд двинулся ко входу. Иоанниты стали извлекать из ножен оружие, я достал пистолет, который сконструировал месяц назад по наработкам и чертежам погибшего товарища.

– Рассел, Свач, вы со мной впереди, – отдал команду предводитель Франц, – Август, Эдмор, перекройте выход.

Пришлось подчиниться и отступить за спины братьев. Когда атакующая троица прошла вперёд, мы с великаном Эдмором остались в дверях, прикрывая товарищей. Я вгляделся в полутьму, стараясь разглядеть хоть какое-то движение. Вожу вслед за взглядом дуло пистолета. У каледонца обыкновенный инертный револьвер, но меткий воин вытворяет с ним такое, что не каждым артефактом сделаешь.

Пройдя вперёд на пять шагов, тройка иоаннитов вскинула руки и осветила амбар светом белых линий на ладонях. Яркий нежный свет отбил у темноты колоритную картину: в центре помещения на полу растеклось громадное кровавое пятно, в котором хаотично валяются вырванные кости и отсечённые конечности. А на стене слева красуется надпись, сделанная кровью паромщика: «Думклоу». С этим мы сталкиваемся каждый раз, когда пытаемся поймать эту тварь.

Эдмор с отвращением развернулся боком к ужасному зрелищу и прикрыл рот с носом рукавом. С омерзением охнув, он чуть слышно пробубнил не своим голосом:

– Сатана мне в печень, никак не привыкну…

Франц, Вирюсвач и Рассел замерли, встав полукругом перед тем, что когда-то было хозяином амбара. Одноглазый Вирюсвач, в отличие от товарищей, сразу начал вертеть головой во все стороны, заглядывать в самые тёмные углы. Когда его голова направилась вверх, в сторону балок под крышей, он моментально выхватил из ножен свою любимую дагу и встал в боевую стойку. Товарищи среагировали на его окрик и обернулись в сторону опасности.

Рассел трусливо отпрыгнул назад, чтобы прикрыться Францем, а настоятель вскинул руку в когтистой перчатке, готовый отразить атаку аронакеса. Я и Эдмор дружно направили оружие в то место, куда указал Вирюсвач.

Тут же в дальнем конце амбара с деревянной балки спрыгнуло на пол это создание. С виду оно похоже на человека, более того, оно даже носит одежду, но пепельно-серая кожа, страшно вытянутые тонкие конечности и уродливое лицо выдают в нём порождение иных миров. Коричневые брюки, чёрный фрак, доходящие лишь до колен и локтей соответственно, и высокий потрёпанный цилиндр делают фигуру убийцы ещё более гротескной.

На круглой голове застыла широченная, до ушей зубастая улыбка. Глаза превратились в две красные щёлочки, тянущиеся от переносицы до висков.

Но что особенно бросается в глаза – это когти Думклоу. Растущие прямо из кисти, совсем без пальцев, пять длиннющих игл, отливающих металлическим блеском, двумя веерами раскрываются на каждой руке.

Ароакес распрямился и встал в полный рост, который из-за вытянутых ног составил не менее трёх ярдов. Открыв широкий рот, гадина облизала острые зубы в три ряда и звучно щёлкнула челюстями. Появление пятерых иоаннитов её не испугало.

– Я не планировал сегодня убивать ещё, – смеющимся голосом прошипел Думклоу, присев на корточки, чтобы стать близкого с нами роста.

– Ты можешь больше не планировать, – пропищал из-за спины Франца Рассел. – Больше ты убивать не сможешь!

На руке иоаннита сверкнула вспышка, с пола взлетели вилы и, рассекая воздух, вонзились в живот демону, легко пробили его насквозь. Гулко вонзились в дальнюю стену. На месте попадания инвентаря у Думклоу образовалась громадная дыра, в которой медленно закружили какие-то мелкие частички, похожие на сожжённую бумагу. Повертевшись в воздухе, эти кусочки стали стягиваться обратно к бескровной ране и та вскоре заросла, как будто и не было. Восстановились и кости, и плоть, и одежда.

Задорно засмеявшись нечеловеческим смехом, демон расправил руки в стороны, поигрывая когтями. Мой пистолет и револьвер Эдмора заговорили одновременно, когти на перчатке Франца бросились в сторону противника, заворачиваясь в причудливые изгибы и петли. Рассел ударил ладонью в пол, выпуская очередное заклинание. Свинец разнёс тварь в чёрные клочки, когти настоятеля насквозь прошили тело демона, а магические путы попытались связать того, но лишь распилили на части.