Ли Майерс

Bronza

«Крылья демона, всего лишь ресницы слепого бога…»

Пролог

– Ма-а-рк!

Голос был таким просящим, жалобным, и этот голос звал его. Он открыл глаза. Резко сел, чтобы тут же схватиться за голову, расколовшуюся от боли на тысячу осколков.

– Кто ты, черт возьми? – спросил он себя, потому что не помнил этого. Не знал, где он и почему замерзает здесь от собственной наготы. Кожа на груди саднила. Дотронувшись, почувствовал кровь на пальцах. Длинные и глубокие порезы еще кровоточили.

– Что ты делал… Хотел вырвать себе сердце? – как-то устало удивился он и огляделся вокруг.

Глаза, уже привыкшие к темноте, начали различать окружавшую его обстановку: пространство пустой комнаты, давно остывшие угли в камине, паутину на мутном стекле и дверной проем, зияющий чернотой.

Он встал, шатаясь, побрел к нему, переступил порог, запнулся и полетел вниз с крыльца, считая ребрами ступени. Падая, ощутил странный шелест за спиной. Подумал, что надо бы встать… посмотреть, что это… Но лежать, уткнувшись лицом в колючую, хрустящую инеем траву, когда прохлада баюкала его боль, было так приятно, что шевелиться не было никакого желания. А перед глазами уже плыли хаотично-яркие обрывки картин из непонятно какой жизни.

«…оторванная голова луноликого ангела, взывая к богу пустыми глазницами, валялась в луже застывающей крови, у его ног…

Горящими рубиновыми глазами взирал он на безумие нескончаемой битвы. И глухое рычание рвалось из могучей груди, закованной в сверкающую чешую доспехов. С длинных кинжалов когтей на землю стекала голубая кровь поверженного демона. И неутолимая жажда убивать влажно блестела в белом оскале клыков.

Высокомерие заносчивых демонов он презирал не меньше, чем ангелов с их лживой красотой. И поэтому был один. И был против всех. Имару. Священный Зверь. Сын матери Двенадцати Богов, рожденный из божьего света и по воле своей ставший Тьмой.

Проклял он предавшего его. И когда взмахнул он черными крыльями и взлетел, оттолкнувшись от подножия лестницы, бог, которому он больше не верил, проиграл эту битву…» Книга 12-ти Лун, глава первая

– Если будешь так долго лежать, простудишься!

Этот насмешливый, смутно знакомый голос заставил его подняться с земли. И опять за спиной возник странный шелест. Он обернулся. Рваные клочья облаков разошлись, освобождая из плена лунный диск. Темнота съежилась и отступила. Фигура, напротив, обрела законченность очертаний.

В распахнутом длинном пальто, в светлом костюме, с небрежным изяществом засунув руки в карманы брюк, перед ним стоял молодой мужчина. Его казавшиеся седыми в лунном свете волосы падали на широкие плечи. За стеклами очков, в стильной оправе, в ярко-голубых глазах притаилось коварство. А красивое, с тонкими чертами, лицо улыбалось ему, как глупому ребенку. С оскорбляющей снисходительностью. Но не это было важно. У незнакомца за спиной, доставая кончиками до земли, слегка шелестели ослепительно-белые крылья.

Судорожный спазм чуть не вывернул его наизнанку. Сознание испуганно рванулось куда-то, спасаясь бегством от неизбежного. Голову раскололо новой, слепящей болью. Это вернулась память. Вся, сразу.

– Ивама?! Ты… – задохнулся он и, сминая скрюченными пальцами ночной воздух, отмахнулся от Оуэна, словно тот мог исчезнуть по мановению его руки.

За спиной снова зашелестело, обдав его резким порывом ветра, и он обернулся. Здесь его и настиг свет луны. С ужасом уставился он на то, что попирал ногами. Распластавшись на траве, собственная тень раскинула огромные черные крылья. Осталось только взмахнуть ими, чтобы взлететь.

– Не-е-т… – застонал он, падая на колени.

– Да, мой темный ангел! Мы оба потомки тьмы, странствующие в ночи! Ты – моя плоть и кровь! – торжествуя, воскликнул Оуэн и со всей страстью позвал: – Идем со мной! И я утолю все твои печали! Для тебя вырву сердце у этого лживого лицемера! Выколю ему глаза, чтобы он, наконец, перестал подглядывать за нами!

Говорил он, и голос его звенел, а в глазах горело такое пламя, что стекла очков, казалось, плавятся.

– Ну же, Марк! – он протянул брату руку. – Будь со мной! И замкнется Круг!

– Нет! Не хочу! Убирайся! Ты терзаешь мне душу! – корчился тот на земле, стискивая руками голову.

– У тебя нет души, дурачок, – рассмеялся Оуэн. – Ты такая же злобная, бездушная тварь, как и я. Да ты и сам это знаешь, не так ли, mon ami?!

Сиятельный Демон, зябким жестом запахнув пальто, направился к дому, оставив Марка прятать наготу тела в траурный шелк скорбно поникших крыльев. Один на один со своей памятью. Первые снежинки коснулись земли. Начался снегопад…

1 глава

Сан-Франциско, 1987 г. Небесная Гончая

– Что с тобой, Марк?! Ты меня совсем не слушаешь!

Звонкий, с требовательными нотками, мальчишеский голос разрушил его мечту, и бисквит в шоколадной глазури, восхитительно пахнущий карамелью, растаял, оставив во рту комок вязкой, голодной слюны.

– А-а, это ты, Байя! – сглотнув, с укором посмотрел он на светлоголового, похожего на девчонку, подростка. – Лишить меня мечты! Как ты жесток, отрок!

– Да, я уже заметил, когда ты голоден, то совсем перестаешь соображать, – проворчал мальчик. – Я же и говорю, что ты меня не слушаешь! – он помахал пакетом перед носом Марка. – Я принес тебе бисквит. Ну, хоть запах-то ты должен был учуять?!

– Что? Ты купил мне пирожное! – радостно оживился Марк, не спуская заблестевших глаз с пакета в руках Имонна.

Тот виновато замялся.

– Прости, я прочел твои мысли…

– Но разве я не запретил тебе? Разве мы не договорились?!

– Договорились, да… Но твоя жажда… она оказалась такой сильной, что не услышать… было нельзя! А я знаю, ты просто развалина, когда без сладкого… Вот, держи.

Марк забрал у него вкусно пахнущий пакет. Потеснившись на скамейке, уступил мальчику часть своего темно-синего кашемирового пальто. Прощая, шутливо взъерошил его мягкие, стриженные под «пажа» волосы. Открыл пакет.

– Ты, конечно, не будешь? – засовывая в рот почти половину бисквита, спросил он с надеждой в голосе.

«Что я, маленький, что ли?» – презрительно фыркнул Имонн, приглаживая густую челку. Кутаясь в пальто Марка, с теплотой подумал, что этот сладкоежка за воздушное безе с ломкой корочкой мог бы продать душу дьяволу, догадайся тот пригласить его на чай.

Прикончив пирожное и по-кошачьи сыто сощурившись, Марк потянулся, разминая затекшие от долгого сидения мышцы. Под дорогим костюмом успешного яппи скрывалось поджарое, хорошо тренированное тело.

– Ты спас мне жизнь, отрок! – воскликнул он весело и полез обниматься.

– Ну, не умри тут от счастья… – отчего-то смутившись, грубовато осадил его Имонн. – Тоже мне, теленок нашелся! – проворчал он вроде бы недовольно.

На самом деле мальчику была приятна непосредственная радость друга. Она согревала сердце, запертое ото всех. Не подпускавший к себе никого, ни с кем не друживший, он доверял только Марку, за удивительную доброту прощая этому большому ребенку все его недостатки.

Беззаботно рассмеявшись в ответ, Марк заложил руки за голову и о чем-то задумался, провожая взглядом чаек, чиркающих крылом по воде. Грубость Байи не задевала. За ней прятались мальчишеская стеснительность и желание подростка выглядеть по-взрослому, независимым.

Наверное, для редких прохожих, торопливо спешащих мимо них по набережной, они представляли собой довольно странную парочку. Двадцати трех лет от роду пижон с замашками сибарита. С вечно падающей на лоб непокорной каштановой прядью и глубокой, как вечернее небо, синевой глаз, молодой человек, развалившийся на скамейке, вытянув длинные ноги, казался беспечным прожигателем жизни. И подросток, с нежным лицом херувима и печальными глазами олененка Бэмби. Весь такой хрупкий, изящный, словно бутон, что решил не распускаться, мальчик выглядел совершенно беззащитным.

И только тварь, за которой они охотились, могла бы знать, что эти двое – Переселяющиеся. Понтифики Чаши Весов. Безжалостные охотники за головами. Судьи и палачи в одном лице. Гончая и ее Щит.

– Можешь подремать немного, если хочешь, – предложил Марк.

Глянул на солнце, начинающее садиться, отдернул манжету, посмотрел на часы. Плоский золотой брегет на кожаном ремешке, будучи левшой, он носил на правом запястье.

– Ждать придется долго. Эта тварь выползет из темноты…

Стояла осень, было холодно, особенно у воды. Он обнял мальчика, и тот, пригревшись, действительно задремал. Подняв воротник пальто от дующего с залива пронизывающего ветра, Марк тоже закрыл глаза.

«…не простивший, выбрал он путь, ведущий в Никуда… Имару, Священный Зверь. Сын матери Двенадцати Богов. И бремя свободы от кровных уз гноилось на плече незаживающей раной. Печатью Отступника.

Из ненависти, сжигающей душу, выковал он меч мести своей. И она вела его от царства к царству, от сестры к брату и от брата к сестре, разрушая все на своем пути. Пока не осталось только одно Царство. Его…» Книга 12-ти Лун, глава вторая