– Да ну, брось. Маша не такая дурочка, чтобы попасться. – Именно, что такая, – проворчал Федор. Наивность и врожденная недоверчивость каким-то мистическим образом одновременно уживались в его сестричке. – Как мило они смотрятся… Молодцы, ребята! – вглядывалась Настя в Марию, которая смотрела снизу вверх в лицо парня, и на ее частенько недовольном или ехидном личике появилась нежная улыбка. Будущая родственница этой девушке с высоким хвостом на затылке нравилась и чем-то даже …

Вечером к Сибиру пришел с жалобой сам староста Хрунич. А потом меня избили так, что два дня я не могла ни сидеть, ни работать. Лежала на скамейке в горячке. Тут уже тётка Фарина пошла к старосте и устроила тому скандал — что девка для дела нужна. А если хочет игрушку для своего балбеса, так пусть сам и кормит. Я случайно — из сеней — услышала пересказ этого разговора. Тогда я поняла две вещи: что Фарина за меня вступилась и что, пока не придут женские недомогания, трогать меня не должны. Что будет …

Развернув пакет, Ленц поставил бутылки одну за другой на стол, освещенный утренним солнцем. Они отливали янтарем. – Чудесное зрелище, – сказал я. – Где ты их раздобыл, Отто? Кестер засмеялся: – Это была хитрая штука. Долго рассказывать. Но лучше скажи, как ты себя чувствуешь? Как тридцатилетний? Я отмахнулся: – Так, будто мне шестнадцать и пятьдесят лет одновременно. Ничего особенного. – И это ты называешь «ничего особенного»? – возразил Ленц. – Да ведь лучшего не может быть. Это значит, что ты властно …

Я думала, что буду кричать, пока он не встанет. Это же он учил меня не верить ни в чью смерть, пока я не сожгу тело, не развею пепел и не подожду день-другой, чтобы убедиться, что он не прорастет. Конечно же, я не собиралась его сжигать. Да и не думаю, что существуют такие обстоятельства, при которых я бы это сделала. Я буду сидеть здесь. И кричать. И Бэрронс встанет. Он терпеть не может моих истерик. Я все ждала, когда он оживет, прислушивалась, пытаясь распознать царапанье по краю утеса. Я почти …

– Итак, начнем. – Мисс Тервиллингер взглянула на меня. Ночью в пустыне глаза ее казались темными и опасными. – На вас есть какой-либо металл? Его нужно снять. – Нет, я… а, погодите! Я расстегнула тонкую золотую цепочку с маленьким крестиком. Я носила ее много лет, но недавно отдала кое-кому, утешения ради. На днях он вернул ее мне, через нашу общую подругу, Джилл Мастрано Драгомир. Даже сейчас я отчетливо видела разъяренное лицо Джилл, когда она подлетела ко мне в школе и без единого слова сунула …

Винитарий сердечно благодарил за ласку… Откуда было знать Серым Псам, что островное племя давно уже прозвало своего заботливого вождя Людоедом… Волкодав стоял в тени густых ив и смотрел через реку на замок, возвышавшийся над крутым, обрывистым берегом. Он хорошо видел комесов – дружинных воинов Людоеда, разгуливавших туда-сюда по бревенчатому забралу. Он знал: им его не разглядеть. Еще он видел, что хозяин был дома. Над остроконечной кровлей лениво трепыхался флаг. Тот самый флаг, что долгих одиннадцать …

– Кто знает.– Эльф хитро улыбнулся и посмотрел на низкорослого человека.– Троп слишком много, чтобы проследить за всеми. – Но ты-то ведь знаешь, где какая ловушка находится! – Мумр решил во что бы то ни стало добиться ответа на свой вопрос. – Немного магии – вот и вся хитрость.– Смуглый эльф загадочно усмехнулся и поправил с’каш за спиной. Понятное дело – темный не собирается делиться секретами своего народа с чужаками. Однажды, после того как Кли-кли по грудь провалился в болото (ему приспичило …

— Как я тебя понимаю. Ты вот думаешь, мне нравилось при жизни убивать?! Выйдешь с кистенем, бывало, встанешь за углом, а душа кровью обливается. Вот, думаешь, убьешь хорошего человека, а у него дети сиротинушками останутся. И такая жалость берет, хошь вой! А куда деваться? — Добрая ты душа, Ваня. — Дык и я о том же. А вот палач мою доброту совсем не оценил. — Ладно, Ваня. Полезай обратно. Хорошо с тобой, но давай в котел. — Ик… ага. В баньку, а потом еще граммов по сто. — Идет. Дядя молча прикрыл …

– Ты ли звала, девица? – спросит он, улыбаясь, а я слова разумного выговорить не смогу, только кивну… Я не умела представить ни голоса, ни лица, но не сомневалась – признаю немедля. И не забоюсь я его – да кого я боялась! А он будет сильный и большой, орёл против меня, птенчика желторотого. Что ж не быть птенчиком у такого-то под крылом. И взойдёт золотое, ликующее вешнее солнце, и покажется, что всю прежнюю жизнь я бродила в диком лесу, а теперь попала домой… Я лежала недвижно, не раскрывая глаз, …

Бессета боялась цыган и очень хотела снова оказаться в безопасности своей хижины, но заставила себя стоять и смотреть, чтобы убедиться, что они сдержали слово. Чтобы удостовериться, что Невин наконец в безопасности и что Друстан МакКелтар до него не доберется. Как только прозвучали последние слова заклинания, воздух над поляной стал чище и Бессета ощутила озноб и непонятную слабость. Вокруг лэрда сгустилось странное свечение. Цыгане определенно владели могущественной магией. — Действительно вечно? …

3 Одно из самых ранних воспоминаний Мариам — грохот железных колес по камням. Братья Мариам по отцу Мухсин и Рамин (иногда Рамин и Фархад) раз в месяц привозили им на тележке рис, муку, чай, сахар, растительное масло, мыло, зубную пасту. По кривой ухабистой дорожке, усыпанной галькой и булыжниками, объезжая заросли и валуны, парни дотаскивали тележку до речки, где мешки и коробки надлежало снять, перенести через поток, перекатить по воде к другому берегу тележку и нагрузить заново. Еще каких-то метров …

- Скажи мне о себе то, что никто не знает. Он смотрит на меня, его голос пропитан слезами. - Что-то, что я смогу сохранить для себя. Он просит меня об этом каждый день, и каждый день я говорю ему то, что никогда не произносила вслух раньше. Я думаю, это успокаивает его - знать обо мне такое, что никто никогда не узнает. Я закрываю глаза и думаю, пока его руки касаются моей кожи везде, куда он может достать. - Я никогда никому не говорила, какие мысли проносятся в моей голове, когда я засыпаю ночью. …

Крой внушительно рявкнул и бегом кинулся исполнять приказ. Тогда как Фаэс, даже не обернувшись, медленно опустился в старое кресло и надолго задумался, невидящим взором глядя на бесценные бумаги и сиротливо пустеющий тайник, где еще несколько дней назад терпеливо ждал своей законной хозяйки невероятно редкий амулет, выточенный из цельного, поразительной чистоты сапфира. Глава 1 - Спасибо за урок, мастер Лаор, - сказала я, коротко поклонившись, но все равно краешком глаза следя за учителем и прекрасно …

Среди свойственных этому народу черт воинственность не значилась никогда. Конечно, в древние времена, в суровом тогдашнем мире, приходилось и хоббитам браться за оружие, но ко дням Бильбо воспоминания об этом сохранились только в редких преданиях. Первая и последняя битва, случившаяся возле самых границ Шира, давным–давно стала достоянием седой истории: то было сражение на Зеленых Полях в 1147 году, когда Бандобрас Тук отразил нападение орков. С годами даже климат в стране стал мягче, а волки, хлынувшие …

А потом она выбрала Этьена Форсуассона, или он – ее. Тогда ты была этим вполне довольна. Она сказала «да» на предложение свахи, причем совершенно добровольно. Но ты же не знала. И Тьен не знал. Дистрофия Форзонна. Никто в этом не виноват. В кухню ворвался девятилетний Николас. – Мам, я есть хочу! Можно мне кусочек пирога? Она перехватила торопливую ручонку. – Ты можешь пока что выпить стаканчик сока. – У-у! – протянул сын, но согласился на предложенную замену, выданную ему в высоком бокале для вина. …

Камилло Стела давал свидетельские показания. Если бы он был животным, то был бы лаской. На его узком, искривленном лице выделялись тонкие губы, желтые выступающие зубы и мечущиеся из стороны в сторону вороватые глаза. Он вызывал недоверие к себе, еще не открыв рта. Ди Сильва сознавал недостатки свидетеля, но это не имело значения. Имело значение лишь то, что Стела говорил. У него в запасе было несколько историй, о которых никто раньше не слышал, и они, несомненно, были правдивыми. Окружной прокурор …

Савва Лукич посмотрел, прошелся вдоль бревна. – Будешь тесать, пойдет. – Парень молодой, яйца свежие, – посмеялись добродушно мужики. Хотя и подмораживало крепко, работа была приятной. Стружки ложились возле бревна, пахло свежо, морозно. Мужики привозили каменные глыбы: здесь фундаменты не роют, на камень и кладут обвязку, просвет зашивают тесом, засыпают и опять покрывают тесом. Саша обтесывал бревна для верхней и нижней обвязок, еще с одним мужиком пилил двухметровые бревнышки, в каждом бревнышке …

— Вы, возможно, меня не помните, мистер Витворт, — сказала она, грациозно протягивая ему руку через стол. — Я Лорен Деннер. Рукопожатие Филипа Витворта было твердым, а в голосе его проскальзывали веселые нотки, когда он заговорил: — Ну что вы, я очень хорошо помню вас, Лорен; вы были довольно… незабываемым… ребенком. Лорен улыбнулась в ответ: — Это очень любезно с вашей стороны, вы могли бы сказать «возмутительным» вместо «незабываемым». Таким образом, установилось временное перемирие. Филип Витворт …

Что-то ей не слишком верилось. Аквариум с компьютерной начинкой – это ж какие высокие технологии?! Вдруг у нее ничего не получится? Загубит ни в чем не повинных рыбешек, потом будет совесть мучить. Ну нет у нее вообще никакого опыта общения с живностью. Из домашних животных в их с Олегом общаговской комнатушке водились лишь наглючие, неистребимые тараканы. Уж как она с ними только не боролась, но специальные мелки, борная кислота и широко разрекламированная отрава давали лишь временный эффект. А …

— Крутость такого сорта в мои планы не входит. Нет, не пойдет. — Ну, стало быть, все решено — пока что. — «Пока что» — это ты о чем? Рэндом прищурился и, самым внимательным образом разглядывая ноготь на большом пальце левой руки, изрек: — Видишь ли... я подумал, что, если ты горишь желанием кого-нибудь еще убрать из расклада, сейчас самое время подумать о том, кто в колоде лишний. Я задумчиво докурил сигарету. — Мысль недурная, — признал я. — Но, видишь ли, сейчас не время жертвовать еще кем-то из …

Трактирщик услышал тяжелые шаги на деревянном крыльце. Загремел засов, снаружи гаркнули: «Эгей!» — и забарабанили в дверь. — Минуточку! — отозвался Коут. Он торопливо подбежал к двери и повернул массивный ключ в блестящем латунном замке. На крыльце стоял Грейм. Он уже занес тяжелую руку, чтобы постучать еще раз. Когда он увидел трактирщика, его обветренное лицо расплылось в улыбке. — А Баст что, удрал нынче утром? — спросил он. Коут снисходительно усмехнулся. — Славный парнишка, — …

Не сработает, здесь не сработает , — подумал Джейк, но даже до того, как успел полностью сформулировать свою мысль, ему стало ясно: черепашка действует и на эту компанию. Он знал это по идущему от них запаху, который быстро очищался от агрессивности. И те, кто успел подняться из-за столов, «низшие люди» с запылавшими алым дырами во лбу, вампиры, с разгорающимися синими аурами, вновь сели на стулья — чего там, плюхнулись, словно внезапно потеряли контроль над мышцами. — Взять их, это те, о ком Сейр… …

Остальное было скрыто за полами длинного плаща, так что судить о телосложении насма я мог лишь приблизительно. Руки он закрыл кожаными перчатками, не оставив мне возможности рассмотреть строение пальцев и определить, были ли его когти врожденными или же стали искусственным благоприобретением. Шею прикрыл высоким воротником, поэтому судить о его истинном возрасте было затруднительно. Магический фон, несмотря на явно непростую тату, оказался абсолютно нейтральным. Так что единственное, что я мог сказать …

– Так ведь я, уж простите великодушно, ничего не просил. – Разве? Ты уже дважды просил у меня прощения. Так вот, я тебе его и дарую. Скажу откровенно, я забрел в этакую даль только ради тебя. Пойдем со мной. Это приключение обещает быть занятным для меня и полезным для тебя – и весьма выгодным. Соглашайся, мой милый. – Извините! Не надо мне никаких приключений, благодарствую! Только не сегодня! Доброе утро! Пожалуйста, приходите к чаю… Милости просим! Завтра. Да, приходите завтра. Всего хорошего. …

Временами попыткам заснуть мешала не только совесть или образ Дрейка, но и странное шуршание, доносящееся из-под накрытой клетки: то, как я поняла позже, копошились непонятные существа, обожающие на меня глазеть. Что еще им оставалось делать, если кроме глаз Создатель ничего не дал? Ведь если есть память, есть разум. Если есть разум, наверное, есть желания. А они все время в клетке и клетке. Так ведь и со скуки умереть можно… Однажды я даже поднялась с кровати, включила лампу и сдернула тряпку, разглядывая …